Шут был вор: он воровал минуты - Грустные минуты, тут и там, - Грим, парик, другие атрибуты Этот шут дарил другим шутам. В светлом цирке между номерами Незаметно, тихо, налегке Появлялся клоун между нами Иногда в дурацком колпаке. Зритель наш шутами избалован - Жаждет смеха он, тряхнув мошной, И кричит: «Да разве это клоун! Если клоун - должен быть смешной!» Вот и мы... Пока мы вслух ворчали: «Вышел на арену, так смеши!» - Он у нас тем временем печали Вынимал тихонько из души. Мы опять в сомненье - век двадцатый: Цирк у нас, конечно, мировой, - Клоун, правда, слишком мрачноватый - Невеселый клоун, не живой. Ну а он, как будто в воду канув, Вдруг при свете, нагло, в две руки Крал тоску из внутренних карманов Наших душ, одетых в пиджаки. Мы потом смеялись обалдело, Хлопали, ладони раздробя. Он смешного ничего не делал - Горе наше брал он на себя. Только - балагуря, тараторя, - Всё грустнее становился мим: Потому что груз чужого горя По привычке он считал своим. Тяжелы печали, ощутимы - Шут сгибался в световом кольце, - Делались всё горше пантомимы, И морщины глубже на лице. Но тревоги наши и невзгоды Он горстями выгребал из нас - Будто обезболивал нам роды, - А себе - защиты не припас. Мы теперь без боли хохотали, Весело по нашим временам: Ах, как нас прекрасно обокрали - Взяли то, что так мешало нам! Время! И, разбив себе колени, Уходил он, думая своё. Рыжий воцарился на арене, Да и за пределами её. Злое наше вынес добрый гений За кулисы - вот нам и смешно. Вдруг - весь рой украденных мгновений В нем сосредоточился в одно. В сотнях тысяч ламп погасли свечи. Барабана дробь - и тишина... Слишком много он взвалил на плечи Нашего - и сломана спина. Зрители - и люди между ними - Думали: вот пьяница упал... Шут в своей последней пантомиме Заигрался - и переиграл. Он застыл - не где-то, не за морем - Возле нас, как бы прилег, устав, - Первый клоун захлебнулся горем, Просто сил своих не рассчитав. Я шагал вперед неукротимо, Но успев склониться перед ним. Этот трюк - уже не пантомима: Смерть была - царица пантомим! Этот вор, с коленей срезав путы, По ночам не угонял коней. Умер шут. Он воровал минуты - Грустные минуты у людей. Многие из нас бахвальства ради Не давались: проживем и так! Шут тогда подкрадывался сзади Тихо и бесшумно - на руках... Сгинул, канул он - как ветер сдунул! Или это шутка чудака?.. Только я колпак ему - придумал, - Этот клоун был без колпака.
© Владимир Высоцкий. Текст, 1972
© Владимир Высоцкий. Исполнение, 1972
© Дмитрий Пестриков. Музыка.
Дмитрий Пестриков. Исполнение, 2012
© Андрей Барбашов. Музыка, 2013
Андрей Барбашов. Исполнение, 2013
© ?. Музыка.
?. Исполнение, ?
© Алексей Савенков. Музыка.
Алексей Савенков. Исполнение, ?
© Артем Саруханов. Музыка.
Артем Саруханов. Исполнение, ?
104 1348,785,1285,788,1,1300,788,1300,788,1,1301,836,1300,788,1,1300,785,1297,788,1,1300,785,1297,788,1,1348,788,1300,788,1,1297,785,1348,785,1,1297,836,1300,836,1,1300,836,1297,788,1,1300,836,1297,788,1,1297,785,1297,788,1,1297,788,1297,784,1,1297,788,1297,785,1,1300,788,1348,785,1,1297,785,1297,788,1,1300,836,1348,788,1,1300,788,1300,789,1,1300,836,1345,785,1,1361,836,1297,785,1,1349,788,1300,788 1,2,1,2,0,6,7,6,7,0,11,12,11,12,0,16,17,16,17,0,21,22,21,22,0,26,27,26,27,0,31,32,31,32,0,36,37,36,37,0,41,42,41,42,0,46,47,46,47,0,51,52,51,52,0,56,57,56,57,0,61,62,61,62,0,66,67,66,67,0,71,72,71,72,0,76,77,76,77,0,81,82,81,82,0,86,87,86,87,0,91,92,91,92,0,96,97,96,97