Куда ни втисну душу я, куда себя ни дену,
За мною пес - Судьба моя, беспомощна, больна.
Я гнал ее каменьями, но жмется пес к колену -
Глядит, глаза безумные, и с языка - слюна.

Морока мне с нею -
Я оком грустнею,
Я ликом тускнею
И чревом урчу,
Нутром коченею,
А горлом немею, -
И жить не умею,
И петь не хочу!

Неужто старею?
Пойти к палачу?..
Пусть вздернет скорее,
А я заплачу.

Я зарекался столько раз, что на Судьбу я плюну,
Но жаль ее, голодную, - ласкается, дрожит, -
Я стал тогда из жалости подкармливать Фортуну -
Она, когда насытится, всегда подолгу спит.

Тогда я гуляю,
Петляю, вихляю,
И ваньку валяю
И небо копчу.
Но пса охраняю,
Сам вою, сам лаю -
О чем пожелаю,
Когда захочу.

Когда постарею,
Пойду к палачу, -
Пусть вздернет скорее,
А я заплачу.

Бывают дни, когда я голову в такое пекло всуну,
Что и Судьба попятится, испуганна, бледна, -
Я как-то влил стакан вина для храбрости в Фортуну -
С тех пор ни дня без стакана́, еще ворчит она:

«Закуски - ни корки!
Мол, я бы в Нью-Йорке
Ходила бы в норке,
Носила б парчу!..»
Я ноги - в опорки,
Судьбу - на закорки, -
И в гору, и с горки
Пьянчугу влачу.

Я не постарею -
Пойду к палачу, -
Пусть вздернет скорее,
А я заплачу.

Однажды пе́ре-перелил Судьбе я ненароком -
Пошла, родимая, вразнос и изменила лик, -
Хамила, безобразила и обернулась Роком, -
И, сзади прыгнув на меня, схватила за кадык.

Мне тяжко под нею,
Уже я бледнею,
Уже сатанею,
Кричу на бегу:
«Не надо за шею!
Не надо за шею!
Не надо за шею, -
Я петь не смогу!»

Судьбу, коль сумею,
Снесу к палачу -
Пусть вздернет на рею,
А я заплачу!