Жил я славно в первой трети,
Двадцать лет на белом свете -
по учению,
Жил безбедно и при деле,
Плыл, куда глаза глядели, -
по течению.

Заскрипит ли в повороте,
Затрещит в водовороте -
я не слушаю,
То разуюсь, то обуюсь,
На себя в воде любуюсь,
брагу кушаю.

И пока я наслаждался,
Пал туман, и оказался
в гиблом месте я,
И огромная старуха
Хохотнула прямо в ухо,
злая бестия.

Я кричу - не слышу крика,
Не вяжу от страха лыка,
вижу плохо я,
На ветру меня качает...
«Кто здесь?» Слышу - отвечает:
«Я, Нелёгкая!

Брось креститься, причитая, -
Не спасет тебя Святая
Богородица:
Кто рули да вёсла бросит,
Тех Нелегкая заносит, -
так уж водится!»

И с одышкой, ожиреньем
Ломит, тварь, по пням-кореньям
тяжкой поступью.
Я впотьмах ищу дорогу,
Но уж брагу понемногу -
только по сту пью.

Вдруг навстречу мне - живая
Колченогая Кривая -
морда хитрая:
«Не горюй, - кричит, - болезный,
Горемыка мой нетрезвый, -
слёзы вытру я!»

Взвыл я, ворот разрывая:
«Вывози меня, Кривая, -
я на привязи!
Мне плевать, что кривобока,
Криворука, кривоока, -
только вывези!»

Влез на горб к ней с перепугу,
Но Кривая шла по кругу -
ноги разные.
Падал я и полз на брюхе,
И хихикали старухи
безобразные.

Не до жиру - быть бы живым,
Много горя над обрывом,
а в обрыве - зла.
«Слышь, Кривая, четверть ставлю -
Кривизну твою исправлю,
раз не вывезла!

Ты, Нелёгкая, маманя,
Хочешь истины в стакане
на лечение?
Тяжело же столько весить,
А хлебнёшь стаканов десять -
облегчение».

И припали две старухи
Ко бутыли медовухи -
пьянь с ханыгою.
Я пока за кочки прячусь,
Озираюсь, задом пячусь,
с кручи прыгаю...

Огляделся - лодка рядом,
А за мною по корягам,
дико охая,
Припустились, подвывая,
Две судьбы мои: Кривая
да Нелёгкая.

Грёб до умопомраченья,
Правил - против ли теченья,
на стремнину ли...
А Нелёгкая с Кривою
От досады, с перепою
там и сгинули.