Я прожил целый день в миру
Потустороннем
И бодро крикнул поутру:
«Кого схороним?»

Ответ мне был угрюм и тих:
«Всё - блажь, бравада,
Кого схороним?! - Нет таких?..
Ну и не надо».

Не стану дважды я просить,
Манить провалом.
Там, кстати, выпить-закусить -
Всегда навалом.

Я и сейчас затосковал,
Хоть час - оттуда.
Вот уж где истинный провал,
Ну просто - чудо.

Я сам - шальной и кочевой,
А побожился:
Вернусь, мол, ждите, ничего,
Что я зажился.

Так снова предлагаю вам,
Пока не поздно:
Хотите ли ко всем чертям,
Где кровь венозна,

И льет из вены, как река,
А не водица?
Тем, у кого она жидка,
Так не годится.

И там не нужно ни гроша, -
Хоть век поститься!
Живет там праведна душа,
Не тяготится.

Там вход живущим воспрещён
Как посторонним...
Не выдержу, спрошу ещё:
«Кого схороним?»

Зову туда, где благодать
И нет предела.
Никто не хочет умирать -
Такое дело.

Скажи-кось, милый человек,
Я, может, спутал:
Какой сегодня нынче век,
Какая смута?

Я сам вообще-то костромской,
А мать - из Крыма.
Так если бунт у вас какой,
Тогда я - мимо.

А если - нет, тогда ещё
Всего два слова.
У нас там траур запрещён,
Нет, честно слово!

А там - порядок, - первый класс,
Глядеть приятно.
И наказание сейчас -
Прогнать обратно.

И отношение ко мне -
Ну, как к пройдохе.
Все стали умники вдвойне
К концу эпохи.

Ну, я согласен - поглядим
Спектакль - и тронем.
Ведь никого же не съедим,
А так... схороним.

Ну почему же все того...
как в рот набрали?
Там встретились - кто и кого
Тогда забрали.

И Сам - с звездою на груди -
Там тих и скромен, -
Таких как он там - пруд пруди!
Кого схороним?

Кто задается - в лак его,
Чтоб - хрен отпарить!
Там этот, с трубкой... Как его?
Забыл, - вот память!

У нас границ - полно невесть:
Беги - не тронем.
Тут, может быть, евреи есть?
Кого схороним?

В двадцатом веке я, эва́!
Да ну вас к шу́там!
Мне нужно в номер двадцать два -
Вот черт попутал!