Началося спозаранку.
Час. Звонок. Графьё встаёт.
Слушай, Вовик, нужно пьянку.
Все друзья хотят её.

Собралися: банка, банка...
Что? И всё? Уже конец?
Раз пошла такая пьянка,
Режь последний огурец!

В ход идёт бутылка, склянка,
Съели суп и холодец.
Раз пошла такая пьянка -
Режь последний огурец!

Вдруг Акимов - отрок сукин -
Закричал: «Не дам, конец!»
Но сказал ему Малюкин:
«Режь последний огурец!»

Крики, вопли, перебранка.
Кохановский-сквернослов
Закричал: «Уж если пьянка -
Режь московских фраеров!»

Вдруг Вефешка вышел в ванну...
И сказал Безродный вслед:
«Если Ф. Малюкин пьяный -
Режь последний шпингалет».

Наплевали, словно янки,
И пошли в тепло фатер.
И остался после пьянки
Только пьяный Горховер.

Утром голодно - останки
Супа, где ж ты, холодец?
Братцы, в следующие пьянки -
Приносите огурец!


Примечания автора

* «сукин» - это слово употреблено не столько для того,
чтобы опре­делить общественное положение моего друга
В.Акимова, сколько для рифмы. Ибо существительное
собственное «Ма­лю­кин» рифмуется только со словом
«сукин», и то в пьяном виде. В нормальном же виде оно
(т.е. существительное соб­ствен­ное) не рифмуется ни с чем.



** «сквернослов» - тоже употреблено не с целью указать
род за­ня­тий или манеру поведения И.В.Кохановского - это
скорее мож­но отнести к В.Высоцкому, - а для рифмы.



*** «фраер» - определенная общественная прослойка,
которых в про­сто­на­родье зовут чертями или штэмпами,
а иногда бес­кры­лы­ми мотылями. Фраера данные и
стопроцентные, а также фра­е­ра - дешёвые: по этому
разряду за разъяснениями об­ра­щать­ся к М.Горховеру.



**** Последнее четверостишие написано от имени В.Акимова.
Он хотел бы добавить ещё: «мойте за собой посуду»,
но у автора нет больше бумаги.



Моему редактору или издателю:

Прошу эти стихи напечатать без малейшего изменения.
Это моя настоятельная просьба.


P.S. Все эти строки посвящаются мною обществу Б.Р.И.Г.
(Братья русские и Горховер). И все доходы мои с изданий
про­шу считать личной собственностью членов
вы­ше­у­по­мя­ну­то­го общества.



Ответ:

Прежде всего, разрешите выразить вам глубокое сожаление,
а себе широкое соболезнование в том, что вы выбрали меня
сво­им редактором. Я не смог, как ни старался, оценить по
до­сто­ин­ству вашего творения, т.к. достоинств в нём я не отыскал.

По моему мнению, ваше произведение - есть просто ху­ли­ган­ская
выходка, гангстерский выпад, если не против редакции жур­на­ла
КРАХОДЕЛ, то против меня лично. Сейчас, к счастью, про­шли
времена дуэлей, а я не какой-нибудь Тартарян или ар­мя­нин-фанатик
Дунжанян, я русский редактор Рабинов, я впра­ве
требовать удовлетворение, и прошу сатисфакции в виде лич­ной
встречи за столиком одного из московских ресторанов.


P.S. Я пью коньяк «КВ»,
люблю жюльены и люля-кебаб, курю «Приму» и не имею жены.
Если это всё будет мне пре­до­став­ле­но, я обязуюсь навсегда
забыть всё, написанное вами.
Искренне свой Рабинов,

редактор Краходела, крещённый, холост