ИСТОРИЯ ОДНОЙ ПЕСНИ

ОТ ВЫСОЦКОГО ДО ДЖОНА БРАУНА, ИЛИ ИСТОРИЯ ОДНОЙ ПЕСНИ

Владимир Высоцкий в спектакле „Павшие и живые”

Всемирно известный русский поэт и певец Владимир Высоцкий имел в своем репертуаре весьма популярную песню „Собрались десять ворчунов...”, впервые исполненную поэтом в спектакле „Павшие и живые” Московского театра драмы и комедии на Таганке. Исследователи творчества Владимира Высоцкого давно уже задаются вопросом, из-под чьего пера вышел текст этого произведения. На многочисленных компакт-дисках Владимира Высоцкого в качестве автора указан то Владимир Семенович Высоцкий, то Бертольд Брехт, то Борис Слуцкий. Владимир Высоцкий сказал об этой песне следующее: „Вот одна из песен, я написал ее для спектакля „Павшие и живые”. Там, правда, только музыка моя, а текст - чужой”. В сценарии спектакля „Павшие и живые”, премьера которого состоялась в 1965 году, написано: „песня из сборника немецких антифашистских поэтов, замученных в концентрационных лагерях”. Некоторые эксперты склонны даже предполагать, что за определением „песня немецких антифашистов” скрылся (дабы избежать нападок цензуры) один из отечественных опальных поэтов. Они спрашивают: „А видел ли кто-нибудь текст песни „Собрались десять ворчунов...” на немецком языке?”

Но история песни „Собрались десять ворчунов...” намного изумительнее, неожиданнее и увлекательнее любых предположений. Оказывается, факты увлекательнее вымысла...

Автор этой песни не Владимир Высоцкий, не Борис Слуцкий и не Бертольд Брехт. Мелодию, скорее всего, сочинил Владимир Семенович, так как подлинная, народная мелодия этой, безусловно, очень известной народной песни, существенно отличается от варианта, исполняемого Владимиром Высоцким. Надо полагать, Владимир Семенович исполнял им же самим сочиненную мелодию, на слова им же самим поправленные (чуть поправленные, чуть дополненные). Дело в том, что первоисточник (как немецкий, так и его довольно известный и достаточно верный русский перевод) заканчиваются не столь оптимистично, как в варианте, исполняемом Владимиром Семеновичем. Вариант:

Но ворчуны - и там, и тут,
Их - миллионов десять.

представляется мне оптимистичным и очень напоминает строки „...но всех не побьешь - их ведь много” из известной песни Высоцкого „Я женщин не бил до семнадцати лет...” (1963).
В оригинале все ворчуны просто встречаются в Дахау...

Кроме того, текст песни, исполняемой Владимиром Высоцким, отличается от немецкого первоисточника (и даже от известного русского перевода) некоторыми другими деталями. В первоисточнике речь идет не о книге „Mein Kampf” Адольфа Гитлера, а о книге „Миф двадцатого века” („Der Mythos des 20. Jahrhunderts”) Альфреда Розенберга ("И зря ругали „Миф” они, собравшись на троих: Явился доктор Розенберг и взял двоих из них".) Alfred Rosenberg (1893-1946) был главным идеологом Третьего Рейха, одним из самых влиятельных нацистов, „философом” расизма, одним из создателей теории о превосходстве арийской расы над всеми остальными народами, учения о жизненном пространстве (Lebensraum). Розенберг был также рейхсминистром по делам оккупированных восточных территорий. Возможно, он был назначен на этот пост в виду того, что в свое время учился в Москве, где окончил в 1918 Высшее техническое училище по специальности инженер - строитель (Розенберг хорошо говорил по-русски). Перед Нюрнбергским трибуналом он отвечал за многочисленные преступления, но прежде всего за невероятно жестокие массовые казни граждан СССР. Впрочем, Альфред Розенберг был не только одним из организаторов массовых убийств и грабежей, проводившихся немецкой администрацией во временно захваченных немецко-фашистскими войсками областях СССР, Польши и других стран. Он „прославился” и реализацией других сумасшедших идей. В частности, именно он создал и возглавил так называемый Sonderstab Musik - музыкальную спецкоманду, ответственную за конфискацию музыкального имущества, принадлежавшего евреям (музыкальные инструменты высшего качества и партитуры воровались для будущего университета, который нацисты намеревались открыть в Австрии, в городе Линц). Другая из возглавляемых Розенбергом спецкоманд, названная его именем Einsatzstab Rosenberg, занималась конфискацией, то бишь элементарным грабежом произведений искусства. До 1941 года эта команда „собрала” огромное количество (почти двадцать две тысячи единиц хранения!) культурных ценностей. В декабре 1941 года Альфред Розенберг руководил „Aktion M” («мебельной акцией»), в рамках которой нацисты украли мебель у семидесяти тысяч еврейских семей Западной Европы. По приговору Международного военного трибунала в Нюрнберге Розенберг был казнен 16 октября 1946. Его книга „Миф двадцатого века” была второй по значимости (после „Моей борьбы” Гитлера) книгой Третьего Рейха. Розенберг выступил в ней с „обоснованием” расистских взглядов и захватнической внешнеполитической программы германского фашизма.

Второе из перечисленных в немецком подлиннике и русском переводе, но пропущенных в тексте, исполнявшемся Владимиром Высоцким, имен это Роберт Лей („Ворчали вчетвером они уже гораздо злей, Но зря один из них сказал, что алкоголик Лей”) - Robert Ley (1890-1945) - лидер организации „Deutschen Arbeitsfront” (Германский трудовой фронт). В свое время Гитлер назвал Роберта Лея своим самым большим идеалистом, и это был очень подходящий для него эпитет. Можно по праву утверждать, что из всего нацистского руководства Лей был самым прозорливым и фанатичным одновременно. Лей привнес в движение некое квазирелигиозное воодушевление и видел в Гитлере подобие германского мессии. Во время войны Лей был назначен на пост рейхскомиссара по жилищным вопросам и наделен при этом огромными полномочиями. 20 октября 1945 Лею было предъявлено обвинение Международного военного трибунала в Нюрнберге. 24 октября он был найден задушенным в своей камере.

Кроме того, в немецком первоисточнике упоминаются: „Hermann” (естественно, имеется в виду Hermann Göring (1893-1946), „Oranienburg” (KL Oranienburg (Konzentrationslager Oranienburg), концентрационный лагерь к северу от Берлина (в тридцати километрах от Берлина) возле города Ораниенбург, созданный в 1933 году. Неподалеку от Ораниенбурга был создан в 1936 году концлагерь Sachsenhausen), „Pimpf” (молодежная нацистская организация военизированного типа Hitlerjugend охватывала немецкую молодежь в возрасте от 10 до 18 лет и делилась по возрастным категориям: в женскую организацию в составе „Гитлерюгенд” Jungmädel (JM) входили девочки в возрасте от 10 до 14 лет, девочки в возрасте от 14 до 18 лет входили в состав Bund Deutscher Mädel (BDM), мальчики в возрасте от 14 до 18 лет входили в состав собственно Hitlerjugend (HJ), а мальчиков в возрасте 10-14 лет объединяла организация Deutsches Jungvolk (DJ), созданная в 1934 году, члены которой и назывались Pimpf’ами), „Mythos” (уже упомянутая мною выше, книга Альфреда Розенберга „Миф двадцатого века” („Der Mythos des 20. Jahrhunderts”).

После этих объяснений пора перейти к тексту немецкого первоисточника, который, как любое народное произведение, имеет многочисленные варианты. Произведение „Zehn kleine Meckerlein” (это и есть оригинальное название песни) пользовалось в Германии довольно большой популярностью.
Начинаю с самого распространенного варианта:

1.
Zehn kleine Meckerlein,
Die saßen mal beim Wein.
Der eine wußt’ von Goebbels was,
Da waren’s nur noch neun.

2.
Neun kleine Meckerlein,
Die haben was gedacht,
Der eine hat es laut gedacht,
Da waren’s nur noch acht.

3.
Acht kleine Meckerlein,
Die haben was geschrieben,
Bei einem fand man’s Manuskript,
Da waren’s nur noch sieben.

4.
Sieben kleine Meckerlein,
Die malten einen Klecks,
Der eine sagte „Hermanns Bauch”,
Da waren’s nur noch sechs.

5.
Sechs kleine Meckerlein,
Trafen einen Pimpf,
Der eine sagte „Lausebalg”,
Da waren’s nur noch fünf.

6.
Fünf kleine Meckerlein,
Die spielten einst Klavier,
Der eine spielte Mendelssohn,
Da waren’s nur noch vier.

7.
Vier kleine Meckerlein,
Die sprachen über Ley,
Der eine sagte „immer blau”,
Da waren’s nur noch drei.

8.
Drei kleine Meckerlein,
Die hörten Radio,
Der eine hat zuviel gedreht,
Da waren’s nur noch zwo.

9.
Zwei kleine Meckerlein,
Die fragten nach dem Zweck,
Des Mythos von Herrn Rosenberg,
Da war noch einer weg.

10.
Ein kleines Meckerlein,
Ließ dies Liedchen sehn,
Da kam er nach Oranienburg,
Da waren’s wieder zehn.

А вот русский перевод:

Однажды десять ворчунов
Решили пообедать,
Один сказал, что Геббельс врет,
И их осталось девять.

Тогда решили ворчуны:
“Мы говорить забросим“.
Один стал молча рассуждать,
И их осталось восемь.

Гуляли восемь ворчунов,
Не думая совсем,
Один чего-то записал,
И их осталось семь.

Тогда семь бравых ворчунов
Зашли в кафе поесть.
Один сказал: „Ну и бурда!“,
И их осталось шесть.

Шесть неразлучных ворчунов
Опять пошли гулять,
Один толкнул штурмовика,
И их осталось пять.

Послушать музыку сошлись
Они в одной квартире,
Один промолвил: „Мендельсон“,
И стало их четыре.

Ворчали вчетвером они
Уже гораздо злей,
Но зря один из них сказал,
Что алкоголик Лей.

И зря ругали „Миф“ они,
Собравшись на троих:
Явился доктор Розенберг
И взял двоих из них.

Последний из десятерых
Был страшно одинок,
Но вскоре девять остальных
В Дахау встретить смог.

А вот другие варианты подлинника:

Zehn kleine Meckerlein

Zehn kleine Meckerlein,
die saßen einst beim Wein.
Der eine machte Goebbels nach,
da warens nur noch neun.

Neun kleine Meckerlein,
die hatten was gedacht.
Dem einen hat man’s angemerkt,
da waren’s nur noch acht.

Acht kleine Meckerlein,
die hatten was geschrieben.
Dem einen hat man’s Haus durchsucht,
da waren’s nur noch sieben.

Sieben kleine Meckerlein,
die fragten einmal: „Schmeckt’s?“
Der eine sagte: „Schlangenfraß!“.
Da waren’s nur noch sechs.

Sechs kleine Meckerlein,
die schimpfen auf die Pimpfe.
Der eine sagte: „Lausepack!“.
Da waren’s nur noch fünfe.

Fünf kleine Meckerlein,
die saßen am Klavier.
Der eine spielte Mendelson,
da waren’s nur noch vier.

Vier kleine Meckerlein,
die kannten Dr. Ley.
Der eine wusste was von ihm,
da waren’s nur noch drei.

Drei kleine Meckerlein,
die nannten Mythos „Dreck“.
Da holte Pg Rosenberg
gleich zwei von ihnen weg.

Ein kleines Meckerlein
ließ dies Gedicht mal sehn.
Man brachte es nach Dachau hin.
Da waren’s wieder - zehn.

В оригинальных немецких вариантах этой песни ворчунов отправляют в Дахау либо в Ораниенбург. В немецких текстах встречаются и другие различия. Именно поэтому стоит привести несколько вариантов текста. Вот еще два:

Zehn kleine Meckerlein

Zehn kleine Meckerlein
Die tranken einmal Wein
Der eine machte Goebbels nach
Da waren’s nur noch neun.

Neun kleine Meckerlein
Die haben was gedacht
Dem einen hat man’s angemerkt
Da waren’s nur noch acht.

Acht kleine Meckerlein
Die haben was geschrieben
Und bei dem einen fand man’s dann
Da waren’s nur noch sieben.

Sieben kleine Meckerlein
Die fragte man: na schmeckt’s
Der eine sagte Schweinefraß
Da waren’s nur noch sechs.

Sechs kleine Meckerlein
Die trafen einen Pimpf.
Der eine sagte Lausebalg
Da waren’s nur noch fünf.

Fünf kleine Meckerlein
Die spielten mal Klavier
Der eine spielte Mendelssohn,
Da waren’s nur noch vier.

Vier kleine Meckerlein
Die sprachen mal von Ley’.
Der eine sagte Immerblau
Da waren’s nur noch drei.

Drei kleine Meckerlein
Die hörten Radio
Der eine stellte England ein
Da waren’s nur noch zwo.

Zwei kleine Meckerlein
Die traten mal in Dreck
Der eine sagte Nazibraun
Da war er auch schon weg.

Der letzte, der ließ dies Gedicht
Am falschen Orte sehn,
Da bracht man ihn nach Dachau hin
Da waren’s wieder zehn.

Zehn kleine Meckerlein

1.
Zehn kleine Meckerlein,
die saßen mal beim Wein,
der eine machte Goebbels nach,
da waren’s nur noch neun.

2.
Neun kleine Meckerlein,
die haben was gedacht,
der eine hat zu laut gedacht,
da waren’s nur noch acht.

3.
Acht kleine Meckerlein,
die haben was geschrieben,
der eine wurde abgefasst,
da waren’s nur noch sieben.

4.
Sieben kleine Meckerlein
diskutierten übers Recht,
der eine sprach von Mord und Tod,
da waren’s nur noch sechs.

5.
Sechs kleine Meckerlein,
die liebten ihre Künste!
Der eine malte trotz Verbot!
Da waren’s nur noch fünfe.

6.
Fünf kleine Meckerlein
die spielten mal Klavier,
der eine spielte Mendelssohn,
da waren’s nur noch vier.

7.
Vier kleine Meckerlein
versammeln sich im Freien,
dem Redner hörten viele zu,
da war’n sie noch zu dreien.

8.
Drei kleine Meckerlein
wollten nicht in die Partei,
das hieß für sie „Berufsverbot“,
da waren’s nur noch zwei.

9.
Zwei kleine Meckerlein,
die hörten Radio,
der eine hat zuviel gehört,
da kam die Gestapo.

10.
Ein kleines Meckerlein
ließ ein Gedichtlein sehn,
da kam er nach Oranienburg,
da waren es wieder zehn!

Желающие услышать мелодию (народную) этой песни могут заглянуть на указанный ниже сайт (гиперссылка Melodie): http://ingeb.org/Lieder/zehnklem.html.

Текст этой песни представляется некоторым исследователям больно уж ординарным. Текст действительно простой, что совсем неудивительно. „Zehn kleine Meckerlein“ это Kindergedicht, то есть детская песня (так и хочется повторить за Владимиром Семеновичем „детская народная песня“). Ведь в немецком первоисточнике речь идет о маленьких ворчунах... О песне „Zehn kleine Meckerlein“ можно прочитать, в частности, в книге: Dieter Galinski, Ulla Lachauer „Alltag im Nationalsozialismus 1933 bis 1939“ Jahrbuch zum Schülerwettbewerb Deutsche Geschichte um den Preis des Bundespräsidenten, Braunschweig, Westermann / Agentur Pedersen, 1982, ISBN: 389294024X.

немецкая публикация текста „Zehn kleine Negerlein“

А откуда, собственно, взялась песня „Zehn kleine Meckerlein“, спросите вы. Немецкая песня это переделанный вариант известной английской песни, являющейся в свою очередь переделанным вариантом американской песни. Но песня о десяти ворчунах (я имею в виду немецкий текст) „Zehn kleine Meckerlein“ это переделанный вариант немецкого, не английского текста. Иными словами, песня написана на основе песни „Zehn kleine Negerlein“, то есть немецкого варианта (перевода) песни „Ten Little Niggers“. Вот немецкий вариант песни (именно он стал непосредственным источником антифашистской песни о десяти ворчунах „Zehn kleine Meckerlein“):

Zehn kleine Negerlein

Zehn kleine Negerlein,
die krochen mal auf die Scheun’
da ist das eine runtergefall’n,
Da waren’s nur noch neun.

Neun kleine Negerlein,
Die gingen auf die Jagd,
Das eine wurde totgeschossen,
Da waren’s nur noch acht

Acht kleine Negerlein,
Die gingen in die Rüb’n,
da ist das eine steckengeblieben
Da waren’s nur noch sieb’n.

Sieben kleine Negerlein,
Die gingen mal zu "ner Hex",
das eine wurde aufgefressen
Da waren’s nur noch sechs.

Sechs kleine Negerlein,
die liefen mal ohne Strümpf
das eine hat sich totgefror’n
Da waren’s nur noch fünf.

Fünf kleine Negerlein,
Die gingen mal zum Bier,
Das eine hat zu viel getrunken,
Da waren’s nur noch vier.

Vier kleine Negerlein,
Die kochten heißen Brei,
Das eine hat zu heiß gegessen,
Da waren’s nur noch drei.

Drei kleine Negerlein,
Die aßen ein hartes Ei
Das eine hat zuviel gegessen,
Da waren’s nur noch zwei.

Zwei kleine Negerlein,
Die fingen an zu weinen,
Der eine hat sich totgeweint,
Da gab es nur noch einen.

Ein kleines Negerlein,
Das fuhr mal in der Kutsch,
Da ist es unten durchgerutscht,
Da war’n sie alle futsch.

Немецкая песенка „Zehn Kleine Negerlein“ записана, в частности, на CD "Kinderlieder" (Track No 20):
http://www.cduniverse.com/search/xx/music/pid/7058539/a/Kinderlieder.htm.

Немецкий текст написан на основе английского текста "Ten little niggers", вышедшего из-под пера Франка Грина (1869):

Ten little nigger boys
went out to dine;
One choked his little self,
and then there were nine.

Nine little nigger boys
sat up very late;
One overslept himself,
and then there were eight.

Eight little nigger boys
traveling in Devon;
One said he’d stay there,
and then there were seven.

Seven little nigger boys
chopping up sticks;
One chopped himself in half,
and then there were six.

Six little nigger boys
playing with a hive;
A bumble-bee stung one,
and then there were five.

Five little nigger boys
going in for law;
One got in chancery,
and then there were four.

Four little nigger boys
going out to sea;
A red herring swallowed one,
and then there were three.

Three little nigger boys
walking in the zoo;
A big bear hugged one,
and then there were two.

Two little nigger boys
sitting in the sun;
One got frizzled up,
and then there was one.

One little nigger boy
living all alone;
He got married,
and then there were none.

Создавая английскую версию, Франк Грин (Frank Green) адаптировал для так называемого Victorian minstrel show текст известной американской песни. Именно этот, переделанный текст исполнил в 1869 году тенор G.W.“Pony” Moore в St. James Hall (Picadilly).

В свою очередь, оригинальня американская версия была опубликована в Лондоне в июле 1868 года. Ее сочинил житель Филадельфии Septimus Winner (1827 - 1902). Мелодию песни “Ten Little Indians” можно послушать на сайте): http://www.pdmusic.org/winner.html.


Septimus Winner	Обложка "Ten Little Injuns"

Желающие убедиться, как выглядела первая американская публикация этой песни (“Ten Little Injuns”. Comic Song and Chorus. Composer, Lyricist, Arranger: Arranged for the Guitar by Septimus Winner. Publication: Philadelphia: Lee & Walker, 722 Chestnut St., 1868), могут заглянуть на сайт (гиперссылки Page 1, Page 2, Page 3):
http://levysheetmusic.mse.jhu.edu/cgi-bin/display.pl?record=106.203.000&pages=4.
А вот и сама песня:

Ten little Injuns
standin’ in a line,
One toddled home
and then there were nine;

Nine little Injuns
swingin’ on a gate,
One tumbled off
and then there were eight.

One little, two little, three little,
four little, five little Injuns boys,
Six little, seven little, eight little,
nine little, ten little Injuns boys.

Eight little Injuns
gayest under heav’n,
One went to sleep
and then there were seven;

Seven little Injuns
cutting up their tricks,
One broke his neck
and then there were six.

Six little Injuns
kickin’ all alive,
One kick’d the bucket
and then there were five;

Five little Injuns
on a cellar door,
One tumbled in
and then there were four.

Four little Injuns
up on a spree,
One he got fuddled
and then there were three;

Three little Injuns
out in a canoe,
One tumbled overboard
and then there were two.

Two little Injuns
foolin’ with a gun,
One shot t’other
and then there was one;

One little Injun
livin’ all alone,
He got married
and then there were none.

Американский первоисточник вызывал ассоциации с американскими индейцами (canoe, wigwam, “daddy Injun” и “mommy squaw”). Кстати, существует еще один (менее распространенный) куплет песни:

This little “Injun” with his little wife
Lived in a wigwam the balance of his life.
One daddy “Injun” and a mommy “Squaw”
Brought up a family of Ten “Injuns” more.

Песня быстро завоевала популярность в США, Великобритании, Германии. Так родились ее различные варианты и разные названия: “Ten Little Niggers”, “Ten Little Indians”, “The End of Ten Little Negroes”.

Когда Агата Кристи (1890-1976) работала над книгой “Ten Little Niggers” (1939), в Великобритании пользовалась очень большой популярностью одноименная детская песенка (речь идет о тексте, вышедшем из-под пера Франка Грина). Тогда она была у всех на слуху, так что аллюзия была очень понятной, тогдашним исследователям не приходилось гадать и задумываться, откуда позаимствованы эти слова. Правда, некоторое время спустя название книги пришлось изменить. Присутствовавшее в оригинальном названии слово “Nigger” уже тогда считалось некорректным. Дело дошло до того, что название известнейшего произведения Агаты Кристи было заменено другим. Книгу стали именовать “Ten Little Indians” (“Десять маленьких индейцев”) или “And Then There Were Nоne” (“И никого не стало”). Оба новых варианта названия имели отношение ко все той же самой детской песенке. “Ten Little Indians” - это название американского первоисточника. “And Then There Were Nоne” это, опять-таки, слова из песни (правда, заключительные).

Знают ли эту песню в других странах (кроме Соединенных Штатов Америки, Великобритании и Германии, где она очень хорошо известна), существуют ли “местные” варианты этого шуточного произведения? Естественно, существуют, но они не столь популярны, как в Америке, Англии и Германии. Внимания заслуживает, например, чешский вариант (даже несколько вариантов):

Deset malých černoušků

Deset malých černoušků
hostil děda Vševěd,
jeden z nich se zakuckal,
zbylo jich jen devět.

Devět malých černoušků
chtělo sypat kosům,
jeden se včas nevzbudil,
zbylo jich jen osm.

Osm malých černoušků
vyšlo si hrát před dům,
jeden z nich se potloukl,
zbylo jich jen sedm.

Sedm malých černoušků
šlo naštípat klest,
jeden z nich se posekal,
zbylo jich jen šest.

Šest malinkých černoušků
chtělo vybrat med,
čmelák píchl jednoho,
zbylo jich jen pět.

Pět malinkých černoušků
k soudu spolu míří,
jeden z nich se soudcem stal,
zbyli jenom čtyři.

Čtyři malí černoušci
nechali všech pří,
jeden z nich šel pasti klást,
zbyly jenom tři.

Tři malincí černoušci
šli ulovit lva,
medvěd sežral jednoho,
zbyli jenom dva.

Dva malincí černoušci
chodili dvě hodiny,
jeden klesl na skále,
a tak zbyl jen jediný.

Jeden malý černoušek
vztek měl na svět zrádný,
proto se sám oběsil -
a tak nezbyl žádný...

Есть и другие (порой более вульгарные, но не менее забавные) варианты:

Deset malých černoušků
mělo rádo med,
jeden se z nich ulízal,
zbylo jich devět,

a devět malých černoušků
mělo rádo rum,
jeden se z nich ubumbal,
zbylo jich osum,

a osum malých černoušků
stavělo si dùm
jeden spadl do malty
a zbylo jich sedum,

a sedum malých černoušků
šlo na medvěda,
medvěd jich pět udupal,
zbyli jenom dva,

a dva malý černoušci
šlapaly světem,
jeden se z nich ušlapal,
zbyl už jenom jeden,

a jeden malý černoušek
potkal černošku
a za rok měli zase
deset černoušků.

Существует и польский вариант, точнее, несколько вариантов. Вот один из них (автор перевода: Włodzimierz Lewik):

Dziesięciu Murzynków

Dziesięć małych Murzyniątek
Jadło obiad w Murzyniewie,
Wtem się jedno zakrztusiło -
I zostało tylko dziewięć.

Dziewięć małych Murzyniątek
Poszło spać o nocnej rosie,
Ale jedno z nich zaspało -
I zostało tylko osiem.

Rzekło osiem Murzyniątek:
Ach, ten Devon - to jest Eden,
Jedno z nich się osiedliło -
I zostało tylko siedem.

Siedem małych Murzyniątek
Chciało drwa do kuchni znieść;
Jedno się rąbnęło w głowę -
I zostało tylko sześć.

Sześć malutkich Murzyniątek
Na miód słodki miało chęć,
Jedno z nich ukłuła pszczółka -
I zostało tylko pięć.

Pięć malutkich Murzyniątek
Adwokackiej chce kariery.
Jedno się odziało w togę -
I zostały tylko cztery.

Cztery małe Murzyniątka
Brzegiem morza sobie szły,
Jedno połknął śledź czerwony -
I zostały tylko trzy.

Trzy malutkie Murzyniątka
Poszły w las pewnego dnia;
Jedno poturbował niedźwiedź -
I zostały tylko dwa.

Dwu malutkim Murzyniątkom
W słońcu minki coraz rzedną...
Jedno zmarło z porażenia -
I zostało tylko jedno.

Jedno małe Murzyniątko
Poszło teraz w cichy kątek,
Gdzie się z żalu powiesiło -
Ot, i koniec Murzyniątek.

Американский текст (Septimus Winner „Ten Little Indians”) - это, как было сказано выше, настоящий первоисточник, но последний ли (точнее, первый ли), если копаться в истории его происхождения? На мой взгляд, нет. Дело в том, что в 1849 году в Америке был опубликован текст (с нотной записью) песни „Old John Brown”, которая начиналась строкой „Old John Brown had a little Ingin, Old John Brown had a little Ingin”, рефрен же состоял из слов: „Оne little, two little, three little Ingins, four little, five little, six little Ingins, seven little, eight little, nine little Ingins, ten little Ingin boys”.

"Gibson Troupe"

Песню „Old John Brown” исполняла группа „Gibson Troupe”, автором аранжировки был ее художественный руководитель J.Gibson (Composer, Lyricist, Arranger: Arranged by J.Gibson, Publication: Boston, Oliver Ditson, No. 115 Washington St., 1849). Вот эта публикация (смотрите также гиперссылки Page 1, Page 2, Page 3):
http://levysheetmusic.mse.jhu.edu/cgi-bin/display.pl?record=020.106a.000&pages=4.
Был ли J.Gibson автором песни или только автором аранжировки, не известно. Некоторые считают это произведение народным, иные утверждают, что это произведение сочинил в 1849 году все тот же Septimus Winner, который в 1866 году переделал собственный тескт (позаимствовав из него рефрен) и сочинил песню наподобие детской считалки. Так или иначе, песню „Old John Brown” (1849) можно считать подлинным первоисточником песни „Ten Little Indians”.

И, конечно же, можно предположить, что герой песни „Old John Brown” не кто иной, как знаменитый на весь мир Джон Браун (John Brown 1800-1859), американский аболиционист, один из первых белых аболиционистов, воевавших за отмену рабства. Из-за болезни мышц он не смог продолжать образование и с 15 лет работал в дубильной и кожевенных мастерских своего отца в Гудзоне. В 12 лет ему довелось побывать на Юге, где он остановился в доме плантатора и подружился со своим ровесником - негритенком. На его глазах друга за какую-то провинность наказали железным прутом. Этих впечатлений хватило Брауну для того, чтобы стать убежденным противником рабства. Джон Браун организовал „Лигу галаадитов”. По его предложению 44 негра подписались под следующим документом: „Мы, граждане США, уповая на справедливого и милосердного Бога, позаботимся об обеспечении себя необходимым военным снаряжением”. Браун неоднократно освобождал и отводил в Канаду толпы негров с миссурийских плантаций, укрывал беглых рабов и снабжал их оружием. Он командовал отрядом добровольцев, воевавшим в Канзасе и участвовавшим в двух сражениях против южан, выступавших за рабство. Джон Браун руководил резней в Потаватоми 24 мая 1856 и освободил 11 рабов в соседнем штате Миссури. Самым известным подвигом Брауна стал набег, в ходе которого был захвачен правительственный арсенал в Харперс-Ферри (в современной Западной Виргинии) и железнодорожный мост через реку Потомак. Впрочем, все эти подвиги принесли ему огромную славу, тем более, что отряд Брауна насчитывал всего 22 человека (среди которых 5 были неграми) и ему постоянно приходилось сражаться с численно превосходящим его противником. Последующий захват Брауна правительственными войсками, которыми командовал Роберт Ли, суд над ним и казнь Брауна считаются одной из важных предпосылок Гражданской войны в США, которая началась шестнадцать месяцев спустя. Свой голос в защиту Джона Брауна подняли ученые, писатели, общественные деятели. Французский писатель Виктор Гюго опубликовал страстную речь в защиту американского патриота. Стихи и песни посвятили ему многие поэты, в частности, знаменитый польский поэт Cyprian Kamil Norwid („Do obywatela Johna Brown’a” и „John Brown”). Джон Браун был казнен 2 декабря 1859. После смерти Брауна родились новые песни, авторы которых воспевали его подвиги. Песня “Тело Джона Брауна” (“John Brown’s Body”) стала походной песней северян (“John Brown’s body lies a-mouldering in the grave; John Brown’s body lies a-mouldering in the grave; John Brown’s body lies a-mouldering in the grave; But His soul’s marching on! Glory, glory, halleluja!; Glory, glory, halleluja!; Glory, glory, halleluja!; But he’s soul goes marching on!”). Не исключено, что написанная за десять лет до его смерти песня “Old John Brown” (“Old John Brown had a little Ingin, One little Ingin boy”) с припевом: “Оne little, two little, three little Ingins, four little, five little, six little Ingins, seven little, eight little, nine little Ingins, ten little Ingin boys” была посвящена именно ему.

Но и на этом нельзя закончить разговор о подлинном первоисточнике песни “Собрались десять ворчунов...” Наиболее близкая к тексту, исполнявшемуся Владимиром Высоцким, антифашистская песня “Zehn kleine Meckerlein” либо шуточная детская песенка “Zehn kleinen Negerlein” стала источником вдохновения для еврейского композитора, руководителя хора - Мартина Розенберга (Martin Rosenberg). Перед началом Второй мировой войны Martin Rosenberg руководил (под псевдонимом Rosebery d’Arguto) хором еврейских рабочих в окрестностях Берлина. В 1939 году он был арестован и (после тяжелейших пыток) отправлен в нацистский концентрационный лагерь Заксенхаузен (Sachsenhausen). Там он сформировал хор из 25-и еврейских узников, исполнявших запрещенные песни. В 1942 году, когда он узнал, что еврейские узники будут отправлены в Освенцим (Auschwitz), им была написана (на языке идиш) песня “Tsen Brider” (“Десять братьев”), в которой он использовал мелодию известной старой народной песни (на языке идиш) “Yidl mit dem Fidl” (текст песни “Yidl mit dem Fidl” был опубликован уже в 1901 году, авторы публикации: S.Ginsburg, P.Marek, a в 1911 году песня былa опубликованa под названием “Yosi mit dem Fidl”, автор публикации: Z.Kisselgof). "Нас было десять братьев - мы торговали льном, один брат умер, нас осталось девять. Нас было девять братьев, мы торговали фрахтом. Один брат умер, нас осталось восемь..."

Лагерный оркестр

Мартин Розенберг и члены его хора были казнены в газовой камере в 1943 году. Текст песни сохранил в памяти узник немецкого концлагеря лагерный бард Aleksander Tytus Kulisiewicz (1918-1982). Он не был евреем, но по просьбе Мартина Розенберга выучил текст песни наизусть, чтобы таким образом засвидетельствовать о страданиях в лагерях смерти. Мартин Розенберг попросил Александра Кулисевича, чтобы тот (разумеется, если ему удастся пережить войну и выйти живым из концентрационного лагеря) сохранил песню “Tsen Brider” для потомков и спел ее миру от имени тех, которые погибли в лагерях смерти.


Мартина Розенберг (рисунок неизвестного автора из концлагеря)	Александр Кулисевич до ареста	Александр Кулисевич поет свои песни

Текст песни “Tsen Brider” в какой-то мере перекликается с текстом песни, использованной в спектакле “Павшие и живие” (поправленной и дополненной Владимиром Высоцким). Текст песни достаточно простой (как и в немецком первоисточнике). Но эта простота страшная в своей лаконичности и выразительности. Песня чем-то напоминает дневник Анны Франк или написанный во время блокады Ленинграда дневник ленинградской школьницы Тани Савичевой - в сущности, это даже не дневник, а маленькая записная книжка. В ней всего девять страниц. Из них на шести - даты. И за каждой - смерть. Вот так и происходит в песне Мартина Розенберга - братья умирают по одному в газовой камере.

Пожалуй, пора уже привести оригинальный текст на языке идиш (как его запомнил Александр Кулисевич). Вот эта песня:

Tsen brider

Judischer Todessang

(bum, bum, bum ... Li-laj li-laj...)
Tsen brider zenen mir geven,
hobn mir gehandelt mit layn.
eyner iz geshtorben,
zenen mir geblibn nayn.

Yidl mitn fidl,
Mojshe mitn bas,
shpilt zhe mir a lidl,
men firt undz in dem gaz.

Ayn bruder nor bin ihk geblibn,
mit vem zol ikh veynen?
di andere hor men derharget,
tsi gedenkt ir zeyer nemen?

Yidl mitn fidl,
Mojshe mitn bas,
hert mayn letst lidl,
men firt mikh oykh tsum gaz.

Tsen brider zenen mit geven -
mir hobn keynem nisht geton.

Если сравнить текст песни Розенберга с первоисточником (то есть со старой народной песней "Yidl mit dem Fidl"), нетрудно заметить, что отличий между этими двумя произведениями почти нет. Иными словами, текст песни "Tsen Brider: Judischer Todessang" частично принадлежит перу Розенберга, частично же является народным. Мартин Розенберг использовал игру слов на языке идиш, заменив слово "gas" (улица, аллея) словом "gaz" (газ). Таким образом, братья из его песни не играют мелодию песни посреди улицы, а умирают в газовой камере, и лишь оттуда могут доноситься звуки их последней песни.
А вот оригинальный текст песни, переделанной Мартином Розенбергом:

Tsen brider zenen mir gevezn,
Hobn mir gehandlt in vayn.
Zenen ayns fun undz geshtorbn,
Zenen mir geblibn nayn.

Nayn brider zenen mir gevezn,
Hobn mir gehandlt in frakht.
Zenen ayns fun undz geshtorbn,
Zenen mir geblibn akht.

Yidl mitn fidl, Gedalye mitn bas
Shpil zhe mir a lidl oyfn mitn gas.
Ay-ay-ay-ay-ay, ay-ay-ay-ay-ay,
Shpil zhe mir a lidl oyfn mitn gas.

Akht brider zenen mir gevezn,
Hobn mir gehandlt mit ribn.
Zenen ayns fun undz geshtorbn,
Zenen mir geblibn zibn.

Zibn brider zenen mir gevezn,
Hobn mir gehandlt mit gebeks.
Zenen ayns fun undz geshtorbn,
Zenen mir geblibn zeks.

Zeks brider zenen mir gevezn,
Hobn mir gehandlt mit shtrimp.
Zenen ayns fun undz geshtorbn,
Zenen mir geblibn finf.

Finf brider zenen mir gevezn,
Hobn mir gehandlt mit bir.
Zenen ayns fun undz geshtorbn,
Zenen mir geblibn fir.

Fir brider zenen mir gevezn,
Hobn mir gehandlt mit tay.
Zenen ayns fun undz geshtorbn,
Zenen mir geblibn dray.

Dray brider zenen mir geblibn,
Hobn mir gehandlt mit blay.
Zenen ayns fun undz geshtorbn,
Zenen mir geblibn tsvay.

Tsvay brider zenen mir gevezn,
Hobn mir gehandlt mit bayner.
Zenen ayns fun undz geshtorbn,
Bin ikh mir geblibn nor nokh ayner.

Ayn brider bin ikh mir geblibn,
Handl ikh mit likht.
Shtarbn tor ikh yedn tog
Vayl tsu esn hob ikh nisht.

А вот немецкий текст (перевод):

Zehn Brüder

Zehn Brüder sind wir gewesen,
haben gehandelt mit Leinen.
Einer ist gestorben,
sind wir geblieben neun.

Oh Shmerl mit der Geige,
Tevje mit dem Baß.
Spielt mir ein Liedchen,
mitten auf der Gasse,
oh spielt mir ein Liedchen,
mitten auf der Gasse.

Neun Brüder sind wir gewesen,
haben wir gehandelt mit Frachgut.
Einer ist gestorben,
sind wir geblieben acht.

Acht Brüder sind wir gewesen,
haben wir gehandelt mit Rüben.
Einer ist gestorben,
sind wir geblieben sieben.

Sieben Brüder sind wir gewesen
haben wir gehandelt mir Gebäck.
Einer ist von uns gestorben,
sind wir geblieben sechs.

Sechs Brüder sind wir gewesen,
haben wir gehandelt mit Strümpfen.
Einer ist von uns gestorben,
sind wir geblieben fünf.

Fünf Brüder sind wir gewesen,
haben wir gehandelt mit Bier.
Einer ist von uns gestorben,
sind wir geblieben vier.

Vier Brüder sind wir gewesen,
haben wir gehandelt mit Heu.
Einer ist von uns gestorben,
sind wir geblieben drei.

Drei Brüder sind wir gewesen,
haben wir gehandelt mit Blei.
Einer ist von uns gestorben,
sind wir geblieben zwei.

Zwei Brüder sind wir gewesen,
haben wir gehandelt mir Knochen.
Einer ist von uns gestorben,
ist noch einer geblieben.

Ein Bruder bin ich gewesen,
habe gehandelt mit Licht.
Sterben tue ich jeden Tag,
weil zu essen habe ich nichts.

И английский текст (перевод):

Ten Brothers

We were ten brothers,
We dealt in wine.
One of us died,
Nine of us remained.

We were nine brothers,
We dealt in freight.
One of us died,
Eight of us remained.

Yidl with your fiddle,
Gedalye with your bass
Play a little tune for me
In the middle of the street.

We were eight brothers,
We dealt in beets.
One of us died,
Seven of us remained.

We were seven brothers,
We dealt in baked goods.
One of us died,
Six of us remained.

We were six brothers,
We dealt in hose.
One of us died,
Five of us remained.

We were five brothers,
We dealt in beer.
One of us died,
Four of us remained.

We were four brothers,
We dealt in tea.
One of us died,
Three of us remained.

We were three brothers,
We dealt in lead.
One of us died,
Two of us remained.

We were two brothers,
We dealt in bones.
One of us died,
I am left alone.

I remain the only brother,
I deal in candles.
I die every day
Because I have nothing to eat.

А вот русский вариант этой песни (автор перевода - Зеэв Дашевский):

Пошли мы, десять братьев,
акцизом промышлять.
Один, бедняга, помер,
и надо счет сбавлять.
У Юделя - скрипица,
у Гдалье - контрабас.
Сыграйте нам, сыграйте
на улице сейчас!
Пошли мы, девять братьев,
извозом промышлять.
Один, бедняга, помер,
и надо счет сбавлять.
Пошли мы, восемь братьев,
свёклой промышлять.
Один, бедняга, помер,
и надо счет сбавлять.
Решили мы, семь братьев,
печеньем промышлять.
Один, бедняга, помер,
и надо счет сбавлять.

Решили мы, шесть братьев,
текстилем промышлять.
Один, бедняга, помер,
и надо счет сбавлять.

Решили мы, пять братьев,
пивом промышлять.
Один, бедняга, помер,
и надо счет сбавлять.
Пошли четыре брата
чаем промышлять.
Один из нас скончался,
и надо счет сбавлять.
Решили мы, три брата,
железом промышлять.
Один, бедняга, помер,
и надо счет сбавлять.
Решили мы, два брата,
костью промышлять.
Один из нас скончался,
и надо счет сбавлять.

Я свечками торгую,
и снова - не к добру.
Наверно, тоже скоро
я с голоду помру.

Как отмечает Зеэв Дашевский, анализ того, чем братья из песни пытаются заниматься, дает косвенные основания датировать этот текст не позже, чем концом XIX века. В частности, с 1890-х гг. евреи уже не имели права заниматься виноторговлей. Интересно, что братья перепробовали практически весь спектр занятий: сахарозаводческая промышленность (свекла), заготовительная отрасль (кость), пищевая промышленность (выпечка), скобяные товары (свинец), мелочная текстильно-галантерейная торговля (чулки), т.н. колониальные товары (чай) и т.д. Как нередко бывает в идишском фольклоре, и здесь присутствует "стихийная" диалектика. В данном случае, в несчастьях виновата и власть, ограничивающая для евреев способы заработать на жизнь, и, наверно, сами персонажи, оказавшиеся "неумехами".

Итак, можно предположить, что текст старой народной песни на языке идиш, ставшей источником вдохновения для Мартина Розенберга, был написан не позже, чем в конце девятнадцатого века.

Обложка альбома "Songs of the Holocaust"

Песня “Tsen brider” записана, в частности, на CD “Composers of the Holocaust: Ghetto Songs from Warsaw, Vilna and Terezin” (track No 8, автор аранжировки Mordechai Sheinkman):
http://www.amazon.com/gp/product/B00006BNAO/ref=j_dp_bbx_1/002-6013534-0813641?%5Fencoding=UTF8&v=glance&n=5174, а также на CD „Voix du Ghetto: Warszawa, 1943” (track No 8):
http://www.jhm.nl/mediatheek.aspx?limit=1&start=27&SEARCH=trefwoord%20=%20%22volkslied*%22&database=medbas.
А на этом сайте можно прослушать фрагмент песни: http://www.leonarda.com/le342.html

Текст песни „Tsen brider” опубликован, в частности, в книге: Elsbeth Janda, Max M. Sprecher „Liedern aus dem Ghetto” (1962).

Вот на этом, пожалуй, можно поставить точку. Хотя еще можно было бы затронуть ряд вопросов, тем более что песня „Ten Little Indians” по-прежнему вдохновляет композиторов и авторов текстов. И то и дело с эстрады можно услышать строки, чем-то ее напоминающие. Например, песню “Ten little Indian boys” из репертуара группы “Beach Boys”:

Ten little Indian boys
(B.Wilson / G.Usher)

The first little Indian gave squaw pretty feather
(Little Indian boy)
The second little Indian made her an Indian dollar
(Fighting over a squaw)
Well the third little Indian gave her moccasin leather
(Little Indian boy)
The squaw didn’t like ’em at all

The fourth little Indian took her riding in his big canoe
(Little Indian boy)
The fifth little Indian took her down the waterfall
(Fighting over a squaw)
The sixth little Indian taught the squaw how to woo-woo
(Little Indian boy)
But the squaw didn’t like ’em at all

One little, two little, three little Indians
(Keep us humming we’re the ten little Indians)
Four little, five little, six little Indians
(Keep us humming we’re the ten little Indians)
Seven little, eight little, nine little Indians
(Keep us humming we’re the ten little Indians)
Ten little Indian boys

The seventh little Indian took her over to his teepee
(Little Indian boy)
The eighth little Indian tried to give her a love poem
(Fighting over a squaw)
The ninth little Indian said "You’re my Kemosabe"
(Little Indian boy)
The squaw didn’t like ’em at all

The tenth little Indian said it really didn’t matter
(Little Indian boy)
He acted like himself and he didn’t look at her
(Fighting over a squaw)
The squaw didn’t care if he never did a thing
(Little Indian boy)
Cause she loved the tenth Indian boy

Loved the tenth Indian boy
Loved the tenth Indian boy
Loved the tenth Indian boy

А что касается русского варианта песенки про десять негритят (многие помнят из детства эти строки), то, пожалуй, самое известное (литературное) произведение на эту тему написал Самуил Яковлевич Маршак. Речь идет о произведении “Купались десять негритят”. Обращаю ваше внимание на факт, что вторая строка первой строфы и вторая строка третьей строфы наиболее близки (я имею в виду прежде всего рифму) к тексту, исполнявшемуся Владимиром Высоцким.
Посудите сами:

Нельзя шалить в реке ведь! (С.Я.Маршак)	Есть чудаки везде ведь! (В.С.Высоцкий)
Гуляли восемь негритят. В лесу стояла темь (С.Я.Маршак)	Гуляли восемь ворчунов, Кругом лесная сень (В.С.Высоцкий)

На другие сходства я внимания не обращаю (поесть - шесть (Высоцкий), есть - шесть (Маршак), квартире - четыре (Высоцкий, Маршак), так как аналогичные рифмы используются в переводе неизвестного автора (“Однажды десять ворчунов...”), более близком к немецкому оригиналу (“Zehn kleine Meckerlein”). Поэтому я обращаю ваше внимание лишь на те строки из текста Маршака, которые напоминают строки из песни “Собрались десять ворчунов...” в исполнении Владимира Высоцкого, и котрые вместе с тем не похожи на строки из перевода неизвестного автора “Однажды десять ворчунов...”
Вот текст Самуила Маршака:

Купались десять негритят

Купались десять негритят,
Нельзя шалить в реке ведь!
Но так шалил упрямый брат,
Что братьев стало девять.

Однажды девять негритят
Охотились за лосем.
Попал на рог девятый брат,
И вот их стало восемь.

Гуляли восемь негритят.
В лесу стояла темь,
Пропал без вести младший брат,
И братьев стало семь.

Спекла семерка негритят
Пирог - и села есть.
Объелся самый жадный брат,
И братьев стало шесть.

Пошли шесть братьев-негритят
Законы изучать.
В суд поступил речистый брат,
И братьев стало пять.

Пятерка братьев-негритят
Ловила пчел в квартире,
Ужален в ухо пятый брат,
И стало их четыре.

В лесу четверку негритят
Настигли дикари.
Был съеден следующий брат,
И братьев стало три.

В зверинце трое негритят
Забрались в клетку льва.
Растерзан насмерть третий брат,
И братьев стало два.

Топили двое негритят
В ненастный день камин.
В огонь один свалился брат,
И уцелел один.

(Самуил Яковлевич Маршак. Собрание сочинений в восьми томах. Том 2. Издательство “Художественная литература”, Москва, 1968, под редакцией В.М.Жирмунского, И.С.Маршака, С.В.Михалкова, А.И.Пузикова, А.Т.Твардовского).

Ну и, коль скоро речь зашла о переводе неизвестного автора “Однажды десять ворчунов...”, стоит отметить, что в одном из вариантов этого текста несколько смущает отсутствие логики. Сохранив более понятные немецкому, нежели российскому, читателю фамилии (Лей (Роберт Лей), доктор Розенберг (Альфред Розенберг), а также название книги “Миф” (“Миф двадцатого века”), которые отсутствуют в исполнении Владимира Высоцкого (где “Миф” заменен “Моей борьбой” (“Mеin Kampf”) Адольфа Гитлера, а Лей и Розенберг вообще отсутствуют), автор одного из вариантов “Однажды десять ворчунов...” заменил строку “Один промолвил: “Мендельсон” строкой “Один сыграл про “Семь сорок”, что в свою очередь полностью лишило ее “немецкой специфики”. Вряд ли немецкие ворчуны знали “Семь сорок”...
Вот этот не то “более немецкий”, не то “более русский” вариант:

Однажды десять ворчунов
решили пообедать.
Один сказал, что Геббельс врет,
и их осталось девять.

Тогда решили ворчуны:
”Мы говорить забросим”.
Один стал молча рассуждать,
и их осталось восемь.

Гуляли восемь ворчунов,
не думая совсем.
Один чего-то записал,
и их осталось семь.

Тогда семь бравых ворчунов
зашли в кафе поесть.
Один сказал: “Ну и бурда!”
И их осталось шесть.

Шесть неразлучных ворчунов
опять пошли гулять.
Один толкнул штурмовика,
и их осталось пять.

Послушать музыку сошлись
они в пустой квартире
Один сыграл про „Семь сорок”,
и стало их четыре.

Ворчали вчетвером они,
уже гораздо злей,
Но зря один из них сказал,
что алкоголик Лей.

И зря ругали „Миф” они,
собравшись на троих;
Явился доктор Розенберг
и взял двоих из них.

Последний из десятерых
был страшно одинок,
Но вскоре девять остальных
в Дахау встретить смог.

Кстати, существует еще один, совсем уж русифицированный, вариант этого текста, в котором ворчун вовсе не толкнул штурмовика, а сказал про октябренка „Вшивота!”...

Marlena Zimna

Developed by VERY Ltd. in 2006-2016