Статьи о переводах
  VVysotsky translated
◀ To beginning

 
И.Елинек. В мире авторской песни и песенных произведений В.Высоцкого. Ostravská univerzita. Ostrava, 2019
ВЫСОЦКИЙ В ЧЕШСКОМ И АНГЛИЙСКОМ ПЕРЕВОДАХ
 
Великие поэты, как и высокие горы, имеют многочисленное эхо. Их песни повторяются на всех языках.169
В. Гюго
 
Его стихи перевели на 27 языков, включая даже японский и венгерский. Хотя трудно поверить, что даже при очень точном переводе кто-то поймет, о чем эти строки: «И ни церковь, ни кабак, ничего не свято...»170
Корреспонденты службы информации НТВ

Фразеологизмы171 в поэзии В. Высоцкого как проблема перевода на чешский язык

Вышеприведенный эпиграф указывает на весьма тесную связь песен В. Высоцкого с культурой России. Произведения борющегося за свободу барда также отражают менталитет и систему нравственных ценностей русского народа. Из-за этого перевод оказывается почти невыполнимой задачей. Переводчик, как правило, прибегает к компенсации целого ряда семантических потерь, ибо слова, связанные с культурой, фольклором определенной страны, менталитетом какого-то народа, относятся к словам чрезвычайно трудно переводимым, к т. н. безэквивалентной лексике, т. е. словам, не имеющим в переводящем языке соответствующего им по значению и форме эквивалента.

Наш интерес в данной главе вызывает проблема перевода на чешский язык некоторых устойчивых словосочетаний, фразеологизмов, встречающихся в стихотворениях Владимира Высоцкого. Одновременно здесь предпринята попытка сравнения русского оригинала-песни Высоцкого и ее чешского перевода, осуществленного поэтессой Яной Моравцовой. Перевод был издан в бывшей Чехословакии в 1988 г., спустя восемь лет после смерти поэта.

Нами будет рассматриваться песня-стихотворение «Я не люблю» (Nemám rád), написанная Высоцким в 1968 г. Мы будем «диагностировать» не песенное целое, а только те его места, которые привлекают наше исследовательское внимание. Бард в данном стихотворении дает перечень явлений, которые ему не нравятся, он, по сути, сообщает нам о главнейших принципах своей жизни:
Я не люблю фатального исхода
От жизни никогда не устаю
Я не люблю любое время года
Когда веселых песен не пою172.

Обратим внимание на первую часть третьего куплета: «Я не люблю, когда наполовину / Или когда прервали разговор»173. Прочитав эти строки, мы сразу чувствуем, что здесь имеет место эллипсис, так как после наречия «наполовину» должен бы непременно следовать глагол, например, наполовину забыть, сделать и так далее. Смысл этих слов всем понятен (читатели его поймут по контексту), но с грамматической точки зрения - это некая иррегулярность, в данном случае - именно проявление авторского стиля. Уклонение от грамматики создает определенный художественный эффект. Такая недоговоренность заставляет читателя обратить особое внимание на это неполное предложение. В чешском языке это звучит следующим образом: Nemám rád, když se něco napůl dělá...(H не люблю, когда что-то наполовину делается), т. е. никакого эллипсиса тут не наблюдается. Переводчица решила эту особенность оригинала в своем переводе не фиксировать и избежала трудной интерпретационной задачи, сохранив инвариант оригинала.

Затем в четвертом куплете мы обнаруживаем сразу два фразеологизма:
Я ненавижу сплетни в виде версий
Червей сомнения, почестей иглу
Или когда все время против шерсти
Или когда железом по стеклу»174.
Червь сомнения - обычный фразеологизм, выражающий неуверенность человека. Наподобие этого фразеологизма поэт создает свой авторский фразеологизм-окказионализм - «игла почестей». Оба слова - «игла» и «червь» (полная форма ФЕ: «точит червь сомнения») - обладают значением чего-то кусающего, колючего, чего-то отрицательного - их семантика тут совпадает.

Разница в семантике, наоборот, ощущается между двумя последующими существительными в родительном падеже: «сомнение» и «почесть».

«Сомнение» обозначает состояние беспокойства, неуверенности, тогда как «почесть» обладает значением весьма позитивным. Следует отметить, что в сочетании со словами «игла» и «червь», значение которых является доминирующим в приведенных словосочетаниях, различия между этими словами стираются.

А как с этой нелегкой задачей справляется переводчица Яна Моравцова? Она уклоняется от дословного перевода этих фразеологизмов и выбирает в данном случае функциональный подход. Оба устойчивых сочетания, «почестей игла» и «черви сомнения», она переводит словами: «Nemám rád to, со možná jiným nevadí», т. e. «Я не люблю (несмотря на то, что в оригинале использовано слово «ненавижу») то, что другим может быть, и не мешает». Она до определенной степени компенсировала значения данных фразеологизмов, но, конечно, за счет сокращения уровня образности поэтических картин, нарисованных поэтом-Высоцким. В этом случае переводчица уменьшила эмоциональный заряд оригинального текста. Речь вдет, скорее, о вольном переводе.

Первые две строки пятого куплета содержат в себе один интересный фразеологизм: «Я не люблю уверенности сытой / Уж лучше пусть откажут тормоза».175 В переносном смысле это означает состояние крайней злости, когда человек теряет сам над собой контроль и действует безответственно, не смотря ни направо, ни налево. Хотя в чешском языке отсутствует точный эквивалент, в данном случае можно бы было смысл выражения описать словами «přestat se ovládat» (т. е. лишиться самоконтроля), но переводчица прибегает, судя по смыслу, к парадоксальному варианту: «То raději ať mrazem zabolí», т. e. в дословном переводе - «Пусть лучше почувствую боль мороза на своем теле».

Вторую половину пятого куплета открывает одно из любимых слов Высоцкого - «досадно». Поэт это слово употребляет в самых разных контекстах, и именно поэтому оно приобретает особый «высоцковский» оттенок значения, который находится далеко за рамками возможностей его переводимости: «Обидно мне, Досадно мне, - Ну ладно!» (Невидимка, 1967); «Досадно, что сам я не много успел, - / Но пусть повезет другому!» (Песня самолета-истребителя, 1968); «Досадно - что ж, родишься вновь на колкости горазд... Досадно попугаем жить...» (Песенка о переселении душ, 1969);
И все же мне досадно, одиноко:
Ведь эта Муза - люди подтвердят! -
Засиживалась сутками у Блока,
У Пушкина жила не выходя
(Посещение Музы, или Песенка плагиатора, 1970).

Когда поэт выражает свое недовольство, разочарование, ярость или даже бешенство, он для этого использует все время одно и то же слово, хотя в случаях, как, например, «досадно мне, когда невинных бьют», из седьмого куплета анализируемой нами песни, следовало бы употребить более экспрессивное слово для выражения такого настроения. Это слово в устах поэта Высоцкого, видимо, обладало более широким значением, чем то, в котором мы привыкли его употреблять. И об этом мы не должны забывать и в процессе перевода. Перевод строки «Досадно мне, коль слово честь забыто» на чешский язык: «Nemám rád, když se vyšachuje slovo čest...» (т.e. «досадно» тут отрицается, и переведено как «я не люблю») нас, в данном случае, не удовлетворяет, поскольку произошел смысловой сдвиг.

Последним фразеологизмам пятого куплета - «И коль в чести наветы за глаза» - «в чести» и «за глаза» в переводе внимание не уделено: «А v jeho jméně lze pak cokoli» (И во имя чести можно делать что угодно).

В седьмом куплете мы обнаруживаем сразу два фразеологизма - «лезть в душу» и «плевать в душу». Фразеологизм «лезть в душу» обладает широкой шкалой значений, в данном случае он, вероятнее всего, значит «выведать, узнать что-л., касающиеся личной, интимной жизни»176. К этому значению нетрудно подыскать чешский эквивалент, сохраняя даже в обоих языках эквивалентный глагол «lézt někomu do soukromí». Фразеологизм «плевать в душу» своего соответствия в чешском языке, насколько нам известно, не имеет.

Моравцова с этой проблемой справляется с помощью перевода обоих фразеологизмов «мне лезут/плюют в душу» одним сложным предложением: «Nemám rád ty, со vždy mne snadno uměli...pokořit» (Я не люблю тех, для которых всегда было не трудно меня унизить).

Высоцкий очень часто употребляет устойчивые словосочетания, содержащие в себе слово «душа». Можно привести несколько примеров: «В пятки, мол, давно ушла душа!» (Песня о фатальных датах и цифрах, 1971), «Стремилась ввысь душа твоя...» (Песенка о переселении душ, 1969), «Из-под кожи сочилась душа...» (Прерванный полет, 1973), «Душа исколота внутри...» (Татуировка, 1961), «Душа крест-накрест досками...» (Все ушли на фронт, 1964) и т. д.

И перед нами последний, восьмой куплет:
Я не люблю манежи и арены
На них мильон меняют по рублю
Пусть впереди большие перемены -
Я это никогда не полюблю!
С точки зрения фразеологии и перевода нас заинтересует оборот речи «менять мильон по рублю». Если мы этот оборот понимаем правильно, то в данном контексте, по всей вероятности, имеется в виду «продавать дешево что-то очень ценное или дорогое». Речь идет, конечно, не о товаре, а о жертвах, которые приносят в цирках и на аренах акробаты, канатоходцы и другие артисты. Они ежедневно рискуют своей собственной жизнью, для того чтобы развлечь зрителей. Это нам напоминает одну из известнейших песен Высоцкого:
Посмотрите - вот он без страховки идет.
Чуть правее наклон - упадет, пропадет!
Чуть левее наклон - все равно не спасти...
Но, должно быть, ему очень нужно пройти
Четыре четверти пути»177.

Переводчица подходит к переводу этой фразы следующим образом: «Tam poklad za groš ochotni jsou dát» (Там, имеется в виду в манежах и аренах, вам охотно отдадут сокровище за грош). Слово «миллион» она заменяет «сокровищем», а «рубль» - «грошом» - субституция тут прошла вполне успешно, без утраты смысла.

Говоря в целом о процессе перевода данной песни, мы вынуждены сделать следующее заключение: Не всегда Яне Моравцовой удается постигнуть в своем переводе все тонкости исходного языка. У нее доминирует функциональный подход к исходному тексту. Б некоторых случаях она в своей интерпретации избегает максимального приближения к тексту оригинала из-за сохранения ритмической модели, в других она удачно справляется с сохранением рифмы и смысла стиха («Tam poklad za groš ochotni jsou dát»). Однако подавляющее большинство фразеологизмов данного текста Высоцкого и многие специфические обороты, которые есть в оригинале, в переводе Моравцовой, к сожалению, отсутствуют.

Вообще, мастерство перевода заключается именно в способности переводчиков создать относительно точный и непринужденно звучащий вариант оригинала, который на своих адресатов-читателей действует приблизительно с таким же эффектом, как и сам оригинал. Чешская версия песни «Я не люблю» - «Nemám rád» с этим заданием справляется только частично.

Я не люблю
Владимир Высоцкий

Я не люблю фатального исхода,
От жизни никогда не устаю.
Я не люблю любое время года,
Когда веселых песен не пою.

Я не люблю холодного цинизма,
В восторженность не верю, и еще
Когда чужой мои читает письма,
Заглядывая мне через плечо.

Я не люблю, когда - наполовину
Или когда прервали разговор.
Я не люблю, когда стреляют в спину,
Я также против выстрелов в упор.

Я ненавижу сплетни в виде версий,
Червей сомненья, почестей иглу,
Или - когда все время против шерсти,
Или - когда железом по стеклу.

Я не люблю уверенности сытой,
Уж лучше пусть откажут тормоза.
Досадно мне, коль слово «честь» забыто
И коль в чести наветы за глаза.

Когда я вижу сломанные крыль
Нет жалости во мне, и неспроста:
Я не люблю насилье и бессилье,
Вот только жаль распятого Христа.

Я не люблю себя, когда я трушу,
Досадно мне, когда невинных бьют.
Я не люблю, когда мне лезут в душу,
Тем более - когда в нее плюют.

Я не люблю манежи и арены:
На них мильон меняют по рублю,
Пусть впереди большие перемены
Я это никогда не полюблю!
Nemám rád
Jana Moravcová

Nemám rád dramatická řešení
A životem se nikdy neznavím,
Nespoléhám na měsíční znamení,
Sám od sebe si zpívám i sám sním.

Nemám rád cynismus a mrtvý chlad,
Nesnáším cituplné výlevy,
Nemám rád, když mne začnou špehovat
A počítají všechny úsměvy.

Nemám rád, když se něco napůl udělá -
A výstřel do zad vůbec nemám rád!
Kdybych už musel... tak bych střelil do čela,
Za správnou věc bych uměl bojovat.

Nemám rád to, co možná jiným nevadí
Všechny ty verze: со je, со má být...
Nemám rád, když mne proti srsti pohladí,
Když železo má nad sklem zvítězit

Nemám rád odevzdanost vlídných cest,
To raději ať mrazem zabolí!
Nemám rád, když se vyšachuje slovo „čest”
A v jeho jméně lze pak cokoli,

Nelkám nad křídly, která jiní zlomili -
Vždyť přece žádné gesto nemám rád!
Nemám rád bezmocnost a násilí...
Jen proto musím Krista litovat.

Nemám rád sebe - když jsem zbabělý,
A nesnáším, když nevinný je bit.
Nemám rád ty, co vždy mne snadno uměli
Za všechno, со je ve mně - pokořit.

Nemám rád arény a cirkusy -
Tam poklad za groš ochotni jsou dát.
Byť na spoustu změn ještě třeba zvyknu si
Já tohle všechno nemám rád.
 
 

 
 
 
 

 
 
 
 

 
 
 
 

  (то, что другим может быть и не мешает)
 
 
 

 
  (Пусть лучше почувствую боль мороза на своем теле)
  (Я не люблю)
  (и во имя чести можно делать что угодно.)

 
 
 
 

 
  (не переношу)
  (Я не люблю тех, для которых всегда было не трудно меня...)
  (унизить)

 
 
 
 

«Песня о друге» В. Высоцкого и ее переводы на английский и чешский языки

Данная глава имеет информационно-практический характер. В настоящее время творческое наследие В. Высоцкого переведено на многие славянские и неславянские языки: на чешский, польский, французский, английский, немецкий, а также на норвежский, шведский, финский, венгерский и др.

Прежде чем обратиться к переводам песен В. Высоцкого на английский язык, хотелось бы упомянуть несколько важных для чешского культурного контекста имен. Это, в первую очередь (кроме вышеупомянутой Я. Моравцовой), - Милан Дворжак, переводчик песен В. Высоцкого и автор сборника избранной поэзии русского барда под названием «Pravda a lež» (Правда и ложь) (1997). Отдельно нам хотелось бы отметить переводы Яромира Ногавицы. По какой причине? Чешский бард не только перевел песни, но также включил их в программу своих выступлений, то есть по-своему их интерпретировал. Воспоминанием о времени перед «Бархатной революцией» стал его альбом «Písně pro V. V.» (Песни для Владимира Высоцкого) 1988 г.

Несколько лет назад (в 2005 г.) вышел альбом певицы Радузы «V hoře» (В горе), в котором она поет песни на многих европейских языках, а также исполняет песню В. Высоцкого «Парус» в собственном переводе на чешский язык. Очень ценно то, что ей удалось сохранить эмоциональное настроение песни. Это становится еще одним доказательством того, что молодое поколение воспринимает песни поэта, открывая для себя их неповторимое вербально-музыкальное волшебство. Переводу Радузы будет уделено внимание немного позже.

Последней «новинкой» в переводах творчества В. Высоцкого на чешский язык стала одна из его самых известных песен «Песня о друге», которая появилась в последнем альбоме уже упомянутого Яромира Ногавицы «Ikarus» (Икар) (2008). Песня была переведена и записана им еще в 1984 г., поэтому сейчас можно говорить о ее возрождении. Спустя более двадцати лет чешский бард возвращается к творчеству русского поэта-песенника, воскрешая его в своей интерпретации и делая это на весьма высоком интерпретационном уровне. Надо заметить, что чешская и русская культуры всегда были тесно связаны, и даже распад ЧССР и СССР не разорвал эти отношения полностью. В настоящее время отношения возобновляются, и постепенно уходит в прошлое предвзятость, недоброжелательность и субъективность по отношению к России. Обе крайности - «все русское замечательно» и «все русское плохо» - нам кажется, заметно преодолеваются.

Нельзя упускать из виду то, что происходит с переводами в англоговорящих странах. Очевидно, что восприятие русской культуры в них не будет таким же простым и естественным явлением, как в Чехии. Тем не менее можно убедиться в том, что русские барды не являются в данных странах совсем неизвестными. Профессиональной литературы по данной проблематике действительно существенно меньше, но среди нее есть очень авторитетные источники. В данном случае имеется в виду, в первую очередь, работа Джеральда Стантона Смита «Songs to Seven Strings» (Песни для семи струн) с подзаголовком «Russian Guitar Poetry and Soviet "Mass Song"» (Русская гитарная поэзия и советская «массовая песня»), внимание в которой уделяется не только Владимиру Высоцкому, но и Булату Окуджаве, Александру Галичу и такому русскому феномену как «магнитиздат» (термин происходит от самиздата, но носителем информации в данном случае оказывались магнитофонные ленты). Книга была издана в конце 1980-х гг. в американском университете штата Индиана и, осмелимся подчеркнуть, стала исключительной работой, не теряющей до сих пор своей актуальности.

Существует ряд так называемых официальных переводов песен В. Высоцкого на английский язык, но нам хотелось бы остановиться на переводах, которые нельзя полностью отнести к профессиональным, которые еще не были изучены специалистами и не были представлены широкой общественности в книжном виде. Наш интерес вызвали переводы стихов В. Высоцкого, опубликованные на интернет-сайте Фонда Владимира Высоцкого www.kulichki.com/vv/eng/. Сайт предлагал в 2007 г. одновременно шесть европейских языков, в том числе чешский. Однако версии на других языках, в отличие от русской, были в значительной мере сокращены, в связи с чем будущему исследователю не оставалось (и не останется) ничего другого, кроме хотя бы частичного освоения русского языка. Следует добавить, что в наши дни работает сайт wysotsky.com, который на сегодняшний день содержит в публичном доступе 9875 переводов на 237 языков мира. В их создании участвовали 1089 переводчиков. Кроме того, на сайте можно найти и исполнение песен как в оригинале, так и в переводе - в нем приняли участие около 578 музыкантов178.

Какая-либо информация о переводчиках отсутствует, но по их именам и фамилиям все же можно предположить, что большинство из них - русского происхождения. Это кажется логичным: кто еще сможет аутентично переводить песни, настолько лексически богатые и тесно связанные с русским культурным контекстом? Переводы нескольких человек, очевидно не являющихся носителями русского языка, тяготеют к дословности, в то время как тексты русскоязычных переводчиков иногда отличаются заметной интерпретационной вольностью. Интересной чертой этого сайта становится данная потенциальному читателю возможность оценить перевод, дав ему от одного до пяти баллов (система оценки по русским стандартам: пять лучшая оценка, единица - худшая). На странице также видно количество давших оценку - это обычно не больше 5-10 человек, но и такое количество может дать представление о восприятии перевода.

Теперь перейдем к практической части. Творчество В. Высоцкого, его «роман в песнях» (термин Владимира Новикова), состоит приблизительно из шестисот песен, но далеко не все из них переведены на английский язык. Существуют переводы в основном самых известных песен, например, «Я не люблю», «Прерванный полет», «Охота на волков», «Диалог у телевизора», «Утренняя гимнастика» и т. д. В данном случае мы остановимся на уже упомянутой«Песне о друге», речь в которой идет о самоотверженной дружбе. Впервые песня прозвучала в фильме«Вертикаль» (1961). Действие фильма происходит на Кавказе, где группа скалолазов пытается добраться до одной из его вершин. Именно в этих суровых условиях человека можно проверить и убедиться, какой он на самом деле - плохой или хороший. Бард призывает к тому, чтобы прежде чем открыть свое сердце какому-то человеку, мы проверили его характер на излом и таким образом узнали, можно ли на него положиться в сложных жизненных ситуациях или нет.

На сайте www.kulichki.com/vv/eng/ существуют четыре варианта перевода «Песни о друге» на английский язык. Были выбраны два из них - они приведены в конце главы. Переводы в достаточной мере отличаются друг от друга.

Уильям Комер (William Comer) отказался от поэтического перевода и перевел рифмованный текст прозой, дав ему название Song ábout a friend. Он сохранил структуру песни, но разделил ее на шесть куплетов (в оригинале их три), прибегнув к точному, иногда даже дословному переводу на английский язык. Текст утратил певучесть, ритмичность и стал внешне более буквальным, в том числе в ущерб образности стиха, почти полностью исчезнувшей:

Song about a friend
(English translation: William Comer)

If a friend suddenly turns out to be
Not quite a friend, not quite an enemy, but just
If you can’t tell at a glance,
If he’s good or bad,

Таке a risk! Take him along to climb a mountain.
Don’t send him off on his own;
Have him use the same support hooks that you do,
And then you’ll know, who you’re dealing with...179

В то время как переводчик передает слово «связка» как «support hooks»(скоба, крюк), читатель видит, что, по сравнению с оригиналом, данный вариант приобрел большую конкретизацию, и тут явно произошло сужение значения; остается вопрос, была ли в этом необходимость.

Русский эквивалент обладал гораздо более широкой семантикой и не означал только «связку», т. е. команду скалолазов, но также «связь», «союз» таким образом, слово имеет коннотацию, которая органично вписывается в данный контекст, и английский перевод лишает оригинальный текст части художественных качеств. Переводчик мог бы возразить, что он и не пытался в своем переводе сохранить художественное своеобразие и ценность оригинала, но тогда встает вопрос о необходимости такого перевода вообще. Возможно, цель данного перевода - сделать понятным текст и таким образом акцентировать прямой смысл песни, или же он может стать поэтическим импульсом для другого и талантливого переводчика, который текст зарифмует и сделает его более эстетически впечатляющим.

Второй переводчик - Андрей Кнеллер (Andrey Kneller) - пошел диаметрально отличающимся путем. Подойдя к отобранному тексту как поэт, он сохранил его образную структуру и разделение на три куплета, а также постарался соблюсти стихотворный размер. Необходимо, конечно, оценить то, что автору перевода удалось сохранить и так называемые внутренние рифмы: в русском тексте «друг-вдруг», «враг-так», «ледник и сник», в английском «foe-so», «alone-on his own», «care-scared», «frost-got lost», «yell-spell»:

A song about a friend
(English translation: Andrey Kneller)

If your friend just became a man,
Not a friend, not a foe, - just so,
If you really can’t tell from the start,
If he’s strong in his heart, -

To the peaks take this man - don’t fret!
Do not leave him alone, on his own,
Let him share the same view with you
Then you’ll know if he’s true...180

Данные рифмы и являются большим преимуществом данного перевода. Конечно же, в данном случае автор перевода был значительно ограничен в выборе языковых средств. Ему пришлось подыскивать, в первую очередь, односложные слова, но общеизвестно, что английский язык имеет в распоряжении слова типа «have», «got», «put», «did», поэтому решить эту проблему было не так уж сложно. В связи с этим автору перевода вполне успешно удалось сохранить рифмы оригинала. Именно поэтому текст перевода можно положить на музыку оригинала, т. к. в нем сохранено количество ударных слогов.

Нам теперь необходимо обратиться к смысловой стороне данного перевода. Как уже было сказано, А.Кнеллер в своем переводе был ограничен в выборе лексики, что и в некоторых местах отразилось в нарушении смысловой структуры переводимого текста. Он отдал предпочтение сохранению ритма, в связи с чем смысловая составляющая ушла на второй план: к сожалению, ему не удалось компенсировать некоторые места данного стихотворения, что и привело к существенным смысловым потерям. Здесь оживает извечное противоречие: приблизить ли перевод к оригиналу и сохранить смысл или сконцентрироваться на художественности текста и сохранить форму. И в данном случае торжествует форма. Третий и четвертый куплеты «If you really can’t tell from the start, If he’s strong in his heart» содержат фразеологизм, который отсутствует в русском оригинале. Что же собственно означает «hе strong in one’s heart»? Его значение, скорее, ближе к характеристике веры или стойкости, твердости, но никак не может относиться к моральным качествам человека. Традиционный перевод на английский русского «плох он или хорош» - «if he’s good guy or not», «if he’s good or had» - звучит не вполне поэтично и не рифмуется с предыдущей строкой. Изменение в данном случае было необходимо.

Заголовок песни А.Кнеллер переводит как «А song about a friend», что отличается от рассмотренного выше перевода только неопределенным артиклем «а» в начале заголовка. Его употребление в данном случае является факультативным, и многим носителям английского языка, консультировавшим автора настоящей книги, оно даже показалось лишним. Существенно, что в данном случае речь идет именно о друге мужского пола, что видно из контекста - женщина исключается из темы скалолазания, и В. Высоцкий считает настоящим другом именно мужчину. Это же отмечено и в его собственной биографии: близкими друзьями для него были преимущественно мужчины. Несоответствие заключается в том, что лексема «friend» в английском обозначает лиц обоих полов. Хотя лексема «друг» позволяет подразумевать как мужчин, так и женщин, в этой песне русского поэта видно, что в фигуре проверенного друга преобладают мужские черты, и лирический герой обращается к нему словами «парень», «он».

Не менее интересным кажется перевод некоторых характерных черт «настоящего друга». Так, например, в первых строках третьего куплета характеристика «хмур» переводится несоответствующим по смыслу словом «duli» (глупый), но это односложное слово вписывается в общий ритм, хотя я сам как автор данной монографии предложил бы в таком случае использовать скорее «glum», «sad».

Вторая строчка второго куплета представляет собой полное изменение смысла оригинала: «Если сразу раскис - и вниз» переведено как «If he lost all his care (Жирный шрифт мой. - прим. И.Е.) - got scared». Этот несколько странный выбор автора перевода не имеет ничего общего с оригиналом. Нам удалось найти более удачное решение, сохраняющее смысл и при этом не утрачивающее внутренний ритм стиха: «If he lost all his heart at the start», что нам показалось в данном контексте более подходящим, хотя в нашем варианте также не имеется слово «вниз». Вербально-поэтический минимализм, который особенно заметен именно в строке «Если сразу раскис - и вниз», крайне сложно (можно ли вообще?) выразить в языке перевода.

Даже сравнительный оборот в третьем куплете, фиксирующий решимость верного друга, - «Если шел он с тобой, как в бой» - не соответствует избранному переводчиком варианту «If he walked right along, seemed strong». В данном случае речь идет только и исключительно о сохранении ритма и внутренней рифмы песни. Предлагаемый нами вариант перевода «If he readily fought for you», хотя и является несколько трансформированным, то все же соотносится со смыслом оригинала, и в то же время не слишком отклоняется от имеющегося в песне ритма. В следующей строке перевода «Оn the top stood like he belonged» в очередной раз полностью изменяется смысл первоначального текста, в котором описывается опьяненный скалолаз, достигший вершины и обозревающий мир, который распростерся под его ногами. Это совсем не то же самое, что «он стоял там, как будто всегда там и был», как это получается в английском переводе. Возможно, наш вариант «Drunk on happiness he stood on ťhe peak» был бы более верным и точным с точки зрения смысла, но, с другой стороны, менее ритмически стройным. В этом случае мы опять оказываемся в замкнутом круге соответствия формы и содержания.

А как же с задачей перевода справился бард из г. Остравы Яромир Ногавица? Можно предположить, что ему было несколько легче, чем английским коллегам, вследствие родственности русского и чешского языков. Автору перевода практически удалось избежать всех многочисленных подводных камней русско-чешской интерференции.

Сейчас же можно обратиться к более подробным заметкам относительно чешского перевода и к анализу его словесных особенностей. Чешская версия первого куплета «Песни о друге» («Píseň о příteli») отличается богатой фантазией и языковым чутьем автора перевода, что и способствует сохранению всех ритмических и звуковых особенностей оригинала:
Myslel sis přítel můj a teď
Ryba, rak nebo tak či tak
Odpověď bys rád chtěl znát
Můžeš-li na něj dát.
В данном случае восприятию не мешает даже то, что переводчик ввел несколько новых образов, которых нет в оригинальном тексте, но которые органично вписываются в стихотворное целое. Имеются в виду в первую очередь слова «рыба» и «рак». Я. Ногавица перестраивает чешский фразеологизм «ani ryba ani гак» («ни рыба, ни мясо»), чтобы выразить естественную неуверенность, сомнение в незнакомом человеке, от которого неизвестно что можно ожидать.

Важным преимуществом данного перевода становится сохранение внутренней рифмы и, прежде всего, аллитерации, что можно наблюдать уже во второй строке первого куплета песни:

И не друг и не враг, а так   Ryba, rak nebo tak či tak

Аллитерацию оригинала переводчик стремится сохранить до конца куплета: «Парня в горы тяни рискни» - «S sebou do hor ho vem a jdem», что, однако, уже не удается настолько же легко, как в предыдущем случае, но компенсируется следующей попыткой: «Не бросай одного его» - «Vzhůru po boku, bok co krok». В этом случае чешский вариант кажется даже несколько выразительнее со звуковой точки зрения, однако к значению слов оригинала он практически равнодушен. Для достижения ритмического эффекта автор перевода использует взрывные согласные. Как звонкие и глухие удары по барабанам, в коротком отрывке текста чередуются взрывные согласные в сильной и слабой позиции, создавая этот выразительный эффект. Приходится признать, что смысловая составляющая в данном случае не находится на первом плане, однако в переводе сохраняется инвариантное ядро высказывания и не искажается смысловая сторона текста.

Две последние строки первого куплета в переводе становятся местом скопления щелевых согласных: «Lanem svým s ním se svaž, ať znáš, s kým čest máš, s kým čest máš» («Пусть он в связке одной с тобой, там поймешь, кто такой»). Для русской лексемы «связка» был выбран чешский эквивалент «lаnо», что, безусловно, - более подходящий вариант, чем «supporting hooks» У. Комера, хотя он также не постигает смысла слова оригинала. В последней аллитерированной строке песни Я. Ногавица использует глагол «znát» («знать» - «ať znáš, s kým čest máš») в его второстепенном значении - как эквивалент глагола «vědět». Более традиционным решением было бы «ať víš, s kým čest máš», однако именно необычное употребление глагола «znáš»производит впечатление, хотя с точки зрения сегодняшнего языка его манера речи может быть немного устарела, что является логичным проявлением общего развития языка.

Начало второго куплета содержит несколько интересных приемов с точки зрения перевода. Для достижения ритмичности текста бард-переводчик вводит в текст новые образы: «Jestli zlomí jej vzdor těch hor» («Если парень в горах - не ах»). Игру звуков во фразе «в горах - не ах» он заменяет рокочущим «vzdor hor». При этом лексема «vzdor» («строптивость», «упорство») не только служит для поддержки ритма, но и компенсирует оттенки значения сложно переводимого на другие языки выражения «не ах» (вариант - «не ахти»). Значение русской лексемы «раскиснуть» чешский бард пытается передать с помощью более развернутого описания «Skrčí nos, ohne hřbet, chce zpět». В случае словосочетания «skrčí nos» правильнее бы было употребить «nakrčí nos», однако это нарушало бы ритмическую сторону перевода: еще одна гласная означает еще одно - лишнее - ударение.

Оказывается довольно сложным передать средствами языка перевода обрывистость слога В. Высоцкого, непривычную смысловую насыщенность каждой строки, выраженную, например, в словах «И ни друг и не враг, а так» или «Если парень в горах - не ах». Я. Ногавица в большинстве подобных случаев выбирает описательный перевод. Во втором и третьем куплетах чешского перевода используется ряд разговорных выражений, в том числе кратких причастий прошедшего времени: «plách» (от pláchnul), «chyt» (отchytil), «slít» (отsletěl). Их использование вполне обосновано общей атмосферой песни и отвечает ритмичности всего перевода. В конце второго куплета переводчик прибегает к приему повтора: «рак ho znáš, рак ho znáš až až» («Значит рядом с тобой чужой»). Это интересное решение с точки зрения звуковой организации текста: четыре раза подряд повторяется слог [aš], при этом в первых двух случаях употребления это долгие гласные, в двух последующих - краткие, что подчеркивает вальсовый ритм и обогащает скромный гитарный аккомпанемент.

Строка «Ты его не брани, гони» переведена словами «Jen ho nech, ať si jde, kam chce»: первоначальный оборот в форме императива, представляющийся руководством к действию, заменяется в чешском варианте гораздо более спокойным и доброжелательным вариантом. В целом, можно заметить, что в переводе многое звучит гораздо осторожнее, вежливее и литературнее, чем в самом оригинале. Это одно из формальных проявлений предпочитаемого чешским бардом литературного языка.

Последнее наше замечание относится к строке «Если шел он с тобой как в бой» (дословный перевод«Pokud ti oddaně po boku stál»). Я. Ногавица перевел ее в свойственной ему описательной манере: «Když se bil, když se rval a hnal». Одно словосочетание «идти как в бой» в данном случае переводится сразу тремя глаголами - «bít se», «rvát se», «hnát se». «Bít se» и «rvát se» в данном случае несут смысловую нагрузку слова «бой», a «hnát se» передает значение глагола «идти». Приходится констатировать, что и в этом случае стих не обошелся без смысловых сдвигов, потерь некоторых второстепенных значений и смысловых оттенков. Однако без семантически нагруженной вербальной инструментовки стихов вряд ли может состояться любая переводческая работа - нельзя избежать потерь, но можно постараться их минимизировать.

Перевод Я. Ногавицы, безусловно, можно назвать весьма удачным, особенно в отношении стиховой звукопередачи и ритма. Уже само восприятие перевода не только как стихотворения, но и как песни выделяет эту попытку среди остальных.

В качестве заключения можно выразить надежду, что и в дальнейшем песни В. Высоцкого будут переводиться на другие языки, и что их словесные интерпретации достигнут, в рамках чешского языка, уровня переводов Я. Ногавицы или, в рамках английского языка, где выполнение аналогичной задачи, конечно, еще сложнее, хотя бы уровня А.Кнеллера.

Высоцкий в чешских переводах Я. Моравцовой, М. Дворжака и Радузы

Краткая информация о переводах Высоцкого на словацкий и польский языки

О переводах песен Высоцкого писали уже очень многие. Однако работ об их переводах на славянские языки, или еще точнее - на западнославянские языки, значительно меньше. Прежде чем мы будем анализировать переводы конкретных песен на чешский язык, нам бы хотелось упомянуть статью словацкого переводоведа Мариана Андричика «К niektorým specifikám překladu textu populárněj piesne» (2005 г.), в которой он, помимо прочего, рассматривает перевод песни Высоцкого «Диалог у телевизора» на словацкий язык и, главным образом, книгу словацкого поэта и переводоведа Яна Замбора «Překladако umenie» (2000 г.), в которой переводам Высоцкого посвящено несколько страниц (с. 132-136). Сам Замбор является не только теоретиком, но и активно переводит русскую поэзию таких авторов как В.Брюсов, М.Лермонтов, А.Ахматова, М.Цветаева, Б.Пастернак, Г.Айги и многих других. Радует факт, что переводческая и переводоведческая традиции, заложенная некогда видным словацким ученым мирового значения Антоном Поповичем (1933-1984), и сегодня продолжает развиваться в Словакии. Из активно переводящих песни Высоцкого переводчиков следует упомянуть Милана Токара и Лидию Вадкерти-Гаворникову. Эти переводчики публиковались в книге о Высоцком, названной «Vladimír Vysockij -Mój Hamlet» (1985), на пять лет позже вышла еще одна публикация о Высоцком, книга «Taký bol Vysocký» (1990), но в качестве составителя, автора переводов и комментария уже указан только М. Токар.

Раз мы уже заговорили о западнославянском контексте, стоит отметить, что скончавшийся в 2004 г. «поющий поэт» Яцек Качмарски (Jacek Kaczmarski) активно переводил Высоцкого на польский язык. Качество его переводов рассматривает в своей статье „Wysocki po polsku. Problematyka przékladu poezji špiewanej" польская исследовательница Анна Беднарчик (Anna Bednarczyk) из Лодзинского университета.

Переводы Яны Моравцовой и Милана Дворжака

В настоящий момент хотелось бы уже обратить внимание на переводы с русского языка на чешский. Переводы поэзии Высоцкого, выполненные вышеупомянутой поэтессой-переводчицей Яной Моравцовой, увидели свет в 1984 и 1988 г. Первая публикация называлась «Zaklínač hadií» (Заклинатель змей. - прим. И.Е.), а вторая просто «Vladimír Vysockij». Насколько нам известно, это были самые первые переводы Высоцкого на чешский язык. Они были довольно тепло приняты широкой общественностью и до сих пор цитируются в специальной литературе, ибо считаются, как говорят переводоведы, репрезентативными. Тот факт, что Моравцова является поэтессой181 и одновременно автором книг для детей и романов с детективной завязкой, указывает на то, что она, несомненно, должна создавать качественные переводы, обладающие некоторой легкостью и непринужденностью выражения. Говоря в целом о ее переводах, следует отметить, что все из них можно отнести, скорее, к переводу вольному. Конечно, казалось бы, каким другим способом можно переводить поэзию?

Это ведь всегда компромисс: сохранить форму, рифм и пожертвовать смыслом или наоборот создать текст, точно фиксирующий содержание исходного текста, но с точки зрения поэтичности уступающий оригиналу? Такой вопрос задают себе переводчики издавна, ибо такого рода споры никогда не утихают, в силу их сверхактуальности. Однако в переводах Я. Моравцовой иногда от излишней вольности страдает смысл поэтического текста. В них происходят определенные, зачастую принципиальные, семантические сдвиги, или наблюдаются некоторые существенные потери. В некоторых случаях их удается переводчику компенсировать, в некоторых нет, однако в целом переводы Я. Моравцовой устраивают читателя и литературоведа, ибо они имеют параметры поэтической образности, не являются неловкими или неуклюжими.

В бывшей Чехословакии и сегодняшней Чешской Республике вышло несколько критических статей, дающих оценку переводам Яны Моравцовой. Автор статьи «Několik poznámek к hodnocení současného básnického překladu na základě české interpretace díla G. Brassense а V. Vysockého»182 Милада Ганакова, оценивая переводы Моравцовой, высказала свое критическое мнение: «В сложившемся положении особенно настораживает тот факт, что без публичной оценки долго оставались даже переводы, искажающие не только эстетические, но и идейные ценности подлинника. Это произошло с чешскими переводами поэзии В. С. Высоцкого», изданными многотысячным тиражом в 1984-ом и 1988-ом годах»183. В защиту переводчицы мы должны сказать, что оценка перевода является всегда до определенной степени субъективной. Мы не до конца разделяем мнение М. Ганаковой. Многие переводы Моравцовой достигают высшей степени художественного качества, а в некоторых, естественно, имеются некоторые недостатки.

Серию статей посвятила переводам песен Высоцкого и Любовь Белошевская, сотрудница Славянского института Чешской Академии наук. Статьи вышли в свет в 80-х годах - в 1986, 1988 и 1989 гг. и дают оценку не только переводам Я. Моравцовой, но также и переводам Милана Дворжака, которым мы уделим более пристальное внимание в следующем абзаце данной главы. Оценки не оказываются столь критичными, как получаемся в статье М. Ганаковой, - это, скорее, соображения, ориентированные культурологически и лингвистически. Последние две публикации, посвященные переводам, о которых мы собираемся говорить, вышли в России и Чехии - это, во-первых, статья известнейшего высоцковеда Марка Цыбульского, написанная в соавторстве с Данутой Сиесс-Кжишковской, которая называется прозаически «Высоцкий в Чехии» (она вышла в свет в 2006 году). Удивительно, насколько точно удалось ее авторам-иностранцам описать восприятие творчества русского барда в Чехии. Статья рассказывает не только о переводах нами упоминаемых переводчиков, но практически о всех людях и событиях, связанных с жизнью и творчеством В. Высоцкого184.

Вторая серьезная научная работа о В. Высоцком принадлежит перу вышеупомянутой Гелены Ульбрехтовой185, автору диссертации по Высоцкому, в 2002 г. вышедшей в книжном формате под названием «Путь от барда к поэту». Еще в студенческие годы, в 1999 г., она написала статью «Nad překlady Vladimíra Vysockého» (Над переводами В. Высоцкого. - прим. И.Е.). В приведенной статье она критически оценивает переводы Яны Моравцовой и Милана Дворжака и сравнивает их. По мнению Г. Ульбрехтовой, переводы Я. Моравцовой выполнены на более высоком уровне, чем у Дворжака. Она критикует его за использование в художественном переводе обиходно-разговорного интердиалекта, т. н. «obecné češtiny»(дословно: общего чешского, англ. Common Czech), который очень распространен по всей территории Чешской Республики (на нем говорят преимущественно в Богемии, а не в Моравии). Использование данного варианта чешского языка, по мнению Ульбрехтовой, не выполняет в рамках художественного текста нужную роль, а, скорее, наоборот, вредит его эстетическому качеству, с чем можно вполне согласиться. Свой доклад Г. Ульбрехтова завершает словами: «Переводы Дворжака не являются конгениальными, однако они несут на себе печать времени и желание переводчика, чтобы Высоцкий вошел в чешское культурное сознание. С литературоведческой точки зрения большинство из них не имеет эстетические, а скорее информационные качества...А это отнюдь не мало»186.

Нам сейчас «удалось» представить Милана Дворжака как абсолютно бездарного переводчика. Это совершенно не так - он весьма талантливый переводчик, занимающийся устным и письменным переводом. В течение ряда лет он перевел довольно большое количество произведений русской классической литературы, например, А.Пушкина, Вен. Ерофеева. Особенно ценным для настоящего исследования является факт, что Дворжак перевел и песенные произведения других поющих поэтов - Б.Окуджавы, А.Галича, Н.Матвеевой и др.

В следующей части работы мы попытаемся сравнить переводы Я. Моравцовой и М. Дворжака; чтобы правильно можно было понять их суть, необходимо, конечно, осознать, с какой целью оба переводчика создают свои переводы, какова их интерпретационная стратегия и, пожалуй, самое важное, на кого направлен перевод, т. е. на какого реципиента - читателя или слушателя? Мы надеемся, что комментарий Л. Белошевской, взятый из ее статьи 1989 года, нам все разъяснит: «Итак, здесь на стадии первого выбора и освоения текста возникает и первое различие позиций переводчиков по отношению к оригиналу, которое в дальнейшем проявляется в решении вопроса общей стилистической концепции перевода. Характерны в этом смысле мнения, высказанные самими переводчиками. Я. Моравцова: «Стихи Высоцкого я воспринимаю прежде всего как поэтический текст... Он умел все остальное подчинить тексту. Думаю, что мелодия для него, возможно, была важна менее всего. Ради текста он мог изменить даже ритм». М. Дворжак: «Подавляющее большинство этих текстов в оригинале поется, поэтому я стремлюсь к тому, чтобы их можно было петь и на чешском языке... Я исхожу из звучащего текста»187.

Мы считаем, что читатель в состоянии понять суть подходов двух чешских переводчиков, и поэтому можно перейти к анализу одной из военных песен Высоцкого 1964 г.

Братские могилы (Попытка критической оценки переводов)

В качестве примера мы решили изучить песню «Братские могилы» (1964 г.). Ее содержательный простор - мемориальное кладбище188, где автор, глядя на могилы и вечный огонь, путем ретроспекции возвращается в военные годы и подытоживает ужасы и переживания тех, кто в них жил. В подтексте главенствует мысль о том, зачем должно было напрасно умереть столько людей. Приносимые букеты цветов, присутствие народа и горящий пламень

это лишь память о том, что было и что уже нельзя вернуть.

Эта песня была переведена обоими вышеупомянутыми переводчиками, а также автором настоящей книги, который «дерзнул» перевести текст несколько иначе, так сказать, «на свой необычный манер».

Ниже приведены все три варианта перевода. Сейчас мы займемся анализом индивидуальных переводческих подходов и приемов:

Перевод Яны Моравцовой (*1937)«Společné hroby» кажется наиболее поэтичным из всех трех отмеченных вариантов. С формальной стороной оригинала он связан весьма вольно. С точки зрения единицы перевода - это передача, выполняемая на более высоком уровне, превышающем в несколько раз уровень одних слов или словосочетаний. Известно, что при художественном переводе в качестве поэтической единицы выступает, как правило, целое стихотворение или, как минимум, один куплет. Все зависит от типа и характера поэтического артефакта. Вольность наблюдается уже с первых строк первого куплета. Моравцова четко и с необыкновенной легкостью и непринужденностью сохраняет смысл этих строк, немного меняя стихотворный размер, но тщательно сохраняет рифмы в конце строк в той же форме, в какой они даны и в оригинале. Единственным вставленным словом является выражение «klid» (спокойствие), использованное с целью сохранения перекрестной рифмы.

В следующем, втором, куплете все устроено по правилам, однако и здесь переводчику пришлось добавлять слова, имеющие мало общего с текстом оригинала: «odvěká skála», т. е. «вековой утес», а смысл фразы «все судьбы в единую слиты» передает переводчица по-своему, вставляя слово «smrt» (смерть), которая «osudy živých si vzala», т.e. «судьбы живых отняла». Можно считать, что все добавления были проведены сознательно, с целью сохранения рифмы. В третьем куплете перевода горят вместо «русских хат» их строительные части - «кровли и камень». Переводчица здесь прибегнула к метонимической замене. Как уже было сказано, несмотря на приведенные семантические сдвиги, можно считать перевод вполне репрезентативным. Текст перевода, конечно, заслуживал бы более чуткого отношения переводчика к специфическому характеру произведений Высоцкого, зачастую содержащих как разговорные, так и литературные выражения. Необходимо обратить внимание на то, насколько искусно включены в текст, написанный по преимуществу литературным языком, разговорные выражения «нынче», «покрепче», которые создают эффект аутентичности и втягивают читателя в атмосферу своеобразного «рассказа» о войне. Самый большой, на наш взгляд, недостаток перевода - это само название «Společné hroby», ибо оно означает скорее «общие могилы», а между «общей» и «братской» могилой есть некоторая разница.

В переводе Милана Дворжака (*1949) вышеприведенный недостаток компенсируется вполне привычным выражением «hromadné hroby», которое является более приемлемым и точным. Его перевод тяготеет больше к дословному переводу фактов, содержащихся в тексте, однако не доходит до экстремальности. Дворжак в некоторых куплетах «поправил» не до конца соблюденную перекрестную рифму оригинала (см. третий куплет на следующей странице). Формальное несовершенство создает некоторый аутентичный эффект (для Высоцкого смысл важнее формы), но, с другой стороны, надо сказать, что сделанная поправка не мешает восприятию смысла строк стихотворения. Поскольку текст очень точно сохраняет структуру оригинального стихотворения, его можно петь и в переводе, что, несомненно, является достоинством данного перевода.

Сама смысловая сторона «Братских могил» нуждается в семантическом разъяснении. В первом куплете переводчиком добавлен оборот «s prostými slovy» (с простыми словами) в целях сохранения рифмы, что нельзя считать нарушением смысла стихотворения. В другом куплете это уже сдвиг, ибо вместо кладбищенских «гранитных плит» в переводе появляется «спокойствие холодное, как металл». Использование слова «спокойствие», пришедшего на смену войне и органически вписывающегося в атмосферу кладбища, можно легко понять, тогда как оборот «холодное как металл» мы считаем совершенно неудачным и нарушающим общее впечатление. Третий куплет не вызывает с точки зрения перевода большого интереса, разве что только «горящие...хаты», которые были переведены как «обрушивающиеся». Переводчик прибегнул к методу смыслового развития. В последнем, четвертом, куплете был использован функциональный подход: Стих - «Сюда ходят люди покрепче» переведен как «Sem mířívá krok rozhodnější» (Сюда направляют шаги те, кто порешительнее), который, однако, приводит к нарушению смысла строки. Речь идет не о решительности, а, скорее, о душевной силе, стойкости характера, т. е. именно о тех качествах, которые пришедшему не позволяют плакать навзрыд о погибших.

Силу и красоту последней строки, задающей грустный риторический вопрос «Но разве от этого легче?», также не удалось, по нашему мнению, донести до реципиента. Что это значит: «Nejsou však tím veselejší», т. e. по-русски «Но они (могилы. - прим. И.Е.) от этого не выглядят веселее»? Слово «веселый» едва ли можно употребить в контексте «кладбище», оно не вписывается в общую смысловую картину стихотворения. «Братские могилы», которые часто содержат до несколько тысяч мертвых тел, никогда не могут и не будут вызывать веселые эмоции. Это факт.

Что же в завершение, после таких критических замечаний, следует сказать о нашем переводе? Могу сказать лишь одно: несовершенство перевода Дворжака дало нам импульс к попытке создания собственного перевода. Пусть судят сами читатели, насколько удачным или неудачным получился перевод. Мы можем сказать лишь одно: работа над стихотворным переводом - чрезвычайно сложный процесс. На перевод небольшого стихотворения любимого поэта ушло множество времени. Не говоря о том, что наша интерпретация в течение времени подвергалась многократной редакции и словесной шлифовке.

Заглавие мы перевели как «Masové hroby», в отличие от варианта Дворжака, ибо нам оно казалось еще экспрессивнее. Слово «hromadný» происходит от слова «hromada», т. е. «куча», тогда как слово «masový» восходит к «masy», «массы», что, по нашему мнению, в данном контексте является более уместным. В нашем переводе был, естественно, использован целый ряд замен и смысловых развитий. Например, фразеологизм «вставать на дыбы» мы переосмыслили и перевели словосочетанием «zuřit válkou». Кресты в нашем переводе «не ставят», они «se tyčí», т. е. «возвышаются» над могилами. Далее произошло еще несколько изменений: «К ним кто-то приносит букеты цветов» мы перевели как «Здесь ты всегда узреешь букеты цветов». Глагол «uzříš» («узреешь») использован специально, так как он относится к книжной лексике, и его можно применить только в тексте художественного произведения. То же самое мы сделали при переводе строки «Все судьбы в единую слиты». В чешском языке существуют два эквивалента слова «судьба» - нейтральное«osud» и книжное «sudba», которое по своему значению ближе, особенно стилистически, к русскому слову «рок». Мы осознаем факт, что это немного меняет стилистику оригинала, в котором книжные слова не встречаются. С нашей точки зрения, это ничему не противоречит, и текст перевода не выходит за рамки словесного артефакта. Однако, по сравнению с оригиналом, он, безусловно, звучит более литературно.

Имеются, естественно, и некоторые неточности. Слово «хаты» нам пришлось перевести как «domy» («дома») - здесь происходит некоторая семантическая генерализация. Это случилось по следующей причине: прямой чешский эквивалент слова «хата» - «chalupa», увы, является трехсложным, и поэтому никак не вписывается в ритмические рамки переводимого стихотворения. Именно поэтому мы решили пожертвовать смыслом исходного слова. Слово «горящий», по-чешски «hořící» немного нарушает ритмические контуры стихотворения, поскольку рифмуется со словом «srdci» («сердце»), но в данном случае ударение падает на первый слог, как и во всех чешских словах. При чтении этих строк существует тенденция переносить ударение на второй слог (hořící), что выходит за рамки норм чешского литературного языка. С другой стороны, речь идет о поэзии, которую вряд ли можно связать какими-либо правилами. Порою нам даже кажется, что это вовсе невозможно.

Строчку «Горящее сердце солдата» нам удалось перевести так, что оно является зеркалом, в котором видно, как горит Смоленск и рейхстаг. Это не было задумано Высоцким, однако мы этот сдвиг считаем положительным моментом нашего поэтического текста, ибо обогащается его смысловая нагрузка и образная форма. Последнее примечание: строка «Сюда ходят люди покрепче» в нашем переводе (как, впрочем, и у Дворжака) приобретает характер извещения - «Пришедшие - люди вооруженные спокойствием», и рыдания мы от них не услышим.

Этими стихами наш комментарий исчерпан, и мы перейдем к последней части нашей критически ориентированной главы - к переводам певицы Радузы.

Братские могилы189

На братских могилах не ставят крестов,
И вдовы на них не рыдают,
К ним кто-то приносит букеты цветов
И Вечный огонь зажигает.

Здесь раньше вставала земля на дыбы,
А нынче - гранитные плиты.
Здесь нет ни одной персонального судьбы
Все судьбы в единую слиты.

А в Вечном огне видишь вспыхнувший танк,
Горящие русские хаты,
Горящий Смоленск и горящий рейхстаг,
Горящее сердце солдата.

У братских могил нет заплаканных вдов -
Сюда ходят люди покрепче.
На братских могилах не ставят крестов,
Но разве от этого легче...

© Владимир Высоцкий, 1964
Společné hroby190

Kolik jen křížů by muselo být
tam, kde leží společné hroby,
kde и věčných ohňů jsou květy a klid
a v pláči tam nestojí vdovy.

Kde dávno se divoce vzpínala zem,
je žula jak odvěká skála.
Smrt společný osud tu určila všem,
když osudy živých si vzala.

Tam ve věčném ohni i ruský tank vzplál,
dál hoří tam krovy i kámen.
I Smolensk i Reichstag jsou plamen a žár,
i vojácké srdce tam plane.

U společných hrobů je vznešený klid,
vždyť vdovy tam nestojí v pláči.
Svůj vlastní kříž každý nemůže mít -
a cožpak to k útěše stačí?

© Jana Moravcová, 1988
Hromadné hroby191

Na hromadných hrobech, tam nestává kříž
A nechodíк nim plakat vdovy.
Sem к věčnému ohni se nosívá spíš
Kytice s prostými slovy.

Dřív se tu na zadní stavěla zem,
Teď klid je tu, kovově chladný.
A osudy jsou spojeny v jediném,
Soukromý není tu žádný.

Ach, ten věčný oheň! To tank hoří v něm,
To chalupy ruské se boří,
To plane snad Smolensk a snad říšský sněm,
To snad srdce vojáka hoří.

Ne, naříkat vdovy tu neuslyšíš,
Sem mířívá krok rozhodnější.
Na hromadných hrobech, tam nestává kříž,
Nejsou však tím veselejší.

© Milan Dvořák, 1997
Masové hroby

Na masových hrobech se netyčí kříž
A vdovy tu též nevzlykají.
Zde kytice květů vždy ležet uzříš
A věčné tu plameny plají.

Tam, kde dříve zem válkou zuřila,
Zbyly jen žulové pláty.
Což jediný osud se oddělit dá?
Ty sudby jsou navzájem spjaty!

V tom věčném ohni uvidíš, jak vzplál tank
I ruské domy hořící
Jak hoří Smolensk a plá Říšský sněm
V planoucím vojáka srdci.

U masových hrobů nezazní vdovin sten
Příchozí klidem jsou obrněni
Ty hroby nikdy nenajdeš pod křížem,
Avšak co to na věci mění?

© Igor Jelínek, 2010
Перевод Радки «Радузы» Вранковой, или «Парус, порвали парус...»

В настоящей подглаве мы коротко коснемся перевода, созданного самой молодой из вышеупомянутых переводчиков, - певицей Радузой (*1973). Нельзя сказать, что эта певица профессионально занимается переводом, однако в ее альбоме «V hoře» (В горе) 2005 г. появились песни на нескольких иностранных языках (польском, французском, итальянском), некоторые из которых написала певица сама. Также среди них появилась песня «Plachta» («Парус»), о которой сейчас пойдет речь.

Песня «Парус», или же «Песня беспокойства» (1967 г.), по словам Высоцкого, является песней без сюжета, представленной набором беспокойных фраз. Следует добавить, что в ней присутствуют некоторые слова-символы, повторяющиеся периодически в творчестве русского поэта.

Первым из данных слов-символов является «дельфин», который встречается также в малоизвестной фантасмагорической прозе Высоцкого «Дельфины и психи» (1968 г.), впрочем, и в одноименном рассказе «Парус» (1971 г.) или прозе «Опять дельфины» (1968 г.). Это слово-символ в переводе не встречается, что мы считаем одним из самых больших его недостатков. Мы осознаем, что это слишком вольный перевод (гораздо вольнее переводов Я. Моравцовой), который сохраняет настроение стихотворения Высоцкого, но отнюдь не все его составные элементы. Здесь не встречается не только «дельфин», но и его «винтом взрезанное брюхо», остались только волны, море и судовой винт. Исчезли слова «батарея», «снаряд», «вираж», и, наоборот, имеются такие слова как «горизонт» и «берег». Это не распространяется на весь текст перевода, но первый куплет, кажется, вряд ли можно считать адекватно переведенным. Припев переведен своеобразно, но качественно. Глагол «порвать» компенсирует Радуза в переводе словом «cár», т. е. «лоскут», добавляя еще слово «spár» («коготь»), обладающее значение чего-то острого, царапающего. (Может быть, это он, а не ветер порвал «парус»?! - прим. И.Е.)

Второй куплет обнаруживает совершенно противоположный подход к тексту - дословный перевод. За исключением парадоксально переведенной первой строки «Даже в дозоре можешь не встретить врага» словами «I vprostřed moře setkáš se s nepřáteli», т.e. «Даже по середине моря ты встретишь врагов», остальная часть куплета переведена довольно машинально, тщательно копируя оригинал.

Перевод третьего куплета представляет собой компромисс между двумя противоположными подходами, примененными при переводе первых двух куплетов. Сюда были снова включены слова, не имеющие соответствия в подлиннике: «ďábel»(«дьявол»), который «karty zkusmo si míchne» («в виде пробы перетасует карты») и «potopa» («потоп», «наводнение»). Строка «Все континенты могут гореть в огне» в переводе отсутствует. Тем не менее, с точки зрения формы, - это самый целостный из куплетов. Заключительное восклицание «Только все это не по мне», выражающее свое несогласие с устройством мира, было чересчур дословно передано Радузой словами «Ať potopa přijde, ale ne po mně» («Пусть будет потоп, но только не после меня»). С нашей точки зрения, певица в данном случае пыталась не передать смысл этой строки, а скорее воспользоваться фразеологизмом «Ро nás potopa» («После нас хоть потоп»), зачастую используемым чехами при общении. Данное изречение выражает беспощадное и недальновидное отношение к будущему. Напомним также, что в 1963 г. вышел в свет роман «Роnás potopa» («После нас хоть потоп») чешского писателя Йозефа Томана. Нужно сказать, что, хотя к стихотворению Высоцкого это, конечно, не имеет никакого отношения, певица исходит из реалий чешской культурной среды.

Перевод Радузы, к сожалению, нельзя назвать полностью профессиональным. К тому же, он не совсем репрезентативен. Уж слишком много поэтический выражений и образов певица в переводе изменила. Однако хочется сказать, что в моменте исполнения этой песни ее словесный вариант передает такое же настроение, как и «Парус», песня беспокойства. Аутентичность перевода подчеркивает и факт, что в самом конце песни Радуза поет куплет «Многие лета...» в языке оригинала. Для начала переводческой работы Радузы - отмеченный текст, хотя и несколько сомнительного качества и точности, является все же переводческой удачей. Для сравнения на следующей странице приводится не только перевод Радузы, но и вариант, созданный автором данной монографии.

Песня беспокойства (Парус)192

А у дельфина
Взрезано брюхо винтом.
Выстрела в спину
Не ожидает никто.
На батарее
Нету снарядов уже.
Надо быстрее
На вираже.

Парус! Порвали парус!
Каюсь, каюсь, каюсь...

Даже в дозоре
Можешь не встретить врага.
Это не горе,
Если болит нога.
Петли дверные
Многим скрипят, многим поют:
- Кто вы такие?
Вас здесь не ждут!

Парус! Порвали парус!
Каюсь, каюсь, каюсь...

Многие лета -
Тем, кто поет во сне.
Все части света
Могут лежать на дне,
Все континенты
Могут гореть в огне,
Только все это
Не по мне.

Парус! Порвали парус!
Каюсь, каюсь, каюсь...

© Владимир Высоцкий, 1967
Plachta193

Za vlnou vlna,
moře a lodní šroub
projede srdcem,
jen kupředu plout
a po všem živém,
když obzor se sleh,
chci dostat se rychlejc,
tam, kde je břeh

V spáru z plachty pár cárů
kaju, já se kaju

I vprostřed moře
setkáš se s nepřáteli,
to není hoře,
když tě noha bolí
a panty dveřní,
ty mnohejm skřípou, zpívaj
Co tady chcete,
vás nikdo nezval

V spáru z plachty pár cárů
kaju, já se kaju

Až jednou ďábel
karty zkusmo si míchne
,
to nebudu já,
kdo mu s tím píchne
Ať třeba celej
svět leží si na dně,
Ať potopa přijde,
ale ne po mně.

V spáru z plachty pár cárů
kaju, já se kaju

© Radůza, 2005
Píseň plná neklidu (Plachta)

Už lodní šroub
vnik do útrob delfína
Vystřely do zad?
To jsi mi ale hrdina!
Dělostřelectvo
pálit už nemůže dál.
A do zatáčky
loď vítr hnal!

Dole je ráhno! Plachtu trhají!
Třikrát se před Bohem kaji!

Ať už na stráži
své soky marně hledáš.
Není to bída,
ač v noze cit už nemáš.
A skřípot dveří
pro jedny - hluk, pro druhé - lad
Odkud jste přišli?
Jste zváni snad?

Dole je ráhno! Plachtu trhají!
Třikrát se před Bohem kaji!

Už mnoho let -
Ve spánku, s písní na rtech
Na osud světa
plivou ti lidé, ni vzdech.
A světadíly?
Ať zhynou v plamenech!
Copak to vše jen
mně bere dech?

Dole je ráhno! Plachtu trhají!
Třikrát se před Bohem kaji!

© Igor Jelínek, 2011


169 Справочно-информационный интернет-портал Грамота.Ру - русский язык для всех [Электронный ресурс] Режим доступа: http://www.gramota.ru/class/citations/?page=5 (Цит. 27.05.2018)
170 Кучинский, Ю. и корреспонденты службы информации НТВ. Тридцать лет без Высоцкого. 25.07.2010. По материалам программы Сегодня. [Электронный ресурс] Режим доступа: http://www.ntv.ru/novosti/199722/ (Цит. 26.05.2018)
171 Фразеологизмам в поэзии В. Высоцкого посвятила внимание высоцковед О. Ю. Шилина в своей статье «Использование поэтического текста в работе на темой "Фразеология" (на материале произведений В. Высоцкого)» In: Русский язык в современной науке и образовании: Материалы научно-практической конференции (Герценовские чтения 2007). СПб.: Сага, 2007, с. 67-73.
172 Высоцкий, В.: Сочинения в двух томах. Т. 1. (Сост. Крылов, А.). М.: Локиц-Пресс. 2003, с. 200.
173 Там же, с. 127.
174 Там же.
175 Высоцкий, В.: Указ. соч., с. 127.
176 Современный толковый словарь русского языка. Гл. ред. С.А.Кузнецов. СПб.: Норинт, 2005. с. 180.
177 Высоцкий, В.: Поэзия и проза (Сост. Крылов, А., Новиков, В.). М.: Книжная палата. 1989, с. 217.
178 Официальный сайт Фонда В. С. Высоцкого. Режим доступа: http://www.kulichki.com/vv/eng (Цит. 13.05.2018)
179 Официальным сайт Фонда В. С. Высоцкого. Режим доступа:
http://www.kulichki.com/vv/eng/songs/comer.html (Цит. 13.05.2018)
180 Официальный сайт Фонда В. С. Высоцкого. Режим доступа:
http://www.kulichki.com/vv/eng/songs/kneller.html#a_song_about_a_friend (Цит. 13.05.2018)
181 Ее последний сборник стихов вышел в 1990 г. под названием «Přesýpací vteřiny» (Песочные секунды. - прим. И.Е.).
182 Несколько примечаний к оценке современного поэтического перевода на основе чешской интерпретации произведений Ж. Брассенса и В. Высоцкого (пер. И.Е.).
183 Hanáková, М: Několik poznámek кhodnocení současného básnického překladu na základě české interpretace díla G. Brassense а V. Vysockého. In: Acta Universitatis Carolinae. Philologica 4-5. Translatologica Pragensia V. Praha: Karlova univerzita. 1991, s. 225.
184 в статье упомянуты не только книжные издания переводов, но также отдельные переводы некоторых песен Высоцкого, чешские певцы и музыканты, исполняющие его песни, фильмы, снятые в Чехии, и книги, рассказывающие историю жизни Высоцкого, даже диссертации по этой теме. Очевидно, что авторы работали усердно и тщательно заверяли каждый из представляемых ими фактов. В настоящее время это и в научной среде большая редкость (прим. И.Е.).
185 Ее девичья фамилия - Филипова (прим. И.Е.).
186 Filipová, Н.: Nad překlady Vladimíra Vysockého. In: Studia minora facultatis philosophicae universitatis Brunensis X 2, Brno: FF MU. 1999. s. 73, nep. 14. E. (Dvořákovy překlady tedy kongeniální nejsou, nesou však v sobě pečeť doby a přání překladatele, aby se Vysockij dostal do českého kulturního povědomí. Z hlediska literárního většina z nich tedy nemá hodnotu uměleckou, nýbrž informační (Ďurišin, 1992, 29). A to rozhodně není málo.).
187 Белошевская, Л.: Некоторые проблемы изучения и перевода поэзии Вл. Высоцкого на чешский язык в их взаимосвязи. In: Československá rusistika. R. XXXIV, с. 5. Praha, 1989, s. 270.
188 У меня почему-то всегда возникает представление Пискаревского мемориального кладбища в Санкт-Петербурге, где я несколько раз побывал (прим. И.Е.).
189 Высоцкий, В.: Поэзия и проза (Сост. Крылов, А., Новиков, В.). М.: Книжная палата. 1989, с. 40.
190 Vysockij, V.: Vladimír Vysockij. Lidové nakladatelství. Praha 1988. (přeložila, uspořádala a závěrečnou poznámkou opatřila Jana Moravcová), c. 87.
191 Vysockij, V.: Pravda a lež (písňové texty). Praha: Votobia 1997. (přeložil Milan Dvořák), c. 112.
192 Высоцкий, В.: Поэзия и проза (Сост. Крылов, А., Новиков, В.). М.: Книжная палата. 1989. с. 74.
193 Официальный сайт певицы Радузы. Режим доступа: http://www.raduza.cz/texty-100.html?id=42 (Цит. 18.07.2018)