Перевод как обессмысливание

Не будем сейчас касаться литературных достоинств (точнее говоря - недостатков) многочисленных украинских переводов. Обратимся к успехам передачи смысла с одного языка на другой.

* * *

На братських могилах стели граніт
до неба зорею злітає.

Так слагает (и поёт!) переводчик Тарас Житинський. Давайте переведем эту фразу обратно на русский (тем более, что русский язык, похоже, является для переводчика родным):

На братских могилах гранит стелы взлетает к небу зарёй.

Попробуем разобраться, как именно людям удается сочинить подобный бред. По-видимому, переводчик намеревался поделиться с читателем/слушателем придуманной им (но не Высоцким!) метафорой, что-то вроде:

Памятники на братских могилах на заре как будто тянутся в небо.

Поскольку немедленно возникает вопрос, а что памятники делают в остальное время суток, можно попробовать проинтерпретировать загадочный образ вот так:

Памятники на братских могилах, увенчанные красной звездой, как будто тянутся в небо.

Но надо же уложить в размер и зарифмовать, поэтому - производим преобразования:
– для начала - на все братские могилы мира установим одну-единственную стелу (вроде бы в изящной словесности разрешается, даже название такому приему есть - синекдоха);
– добавляем (видимо, для рифмы) «гранит», и этим гранитом подменяем саму несчастную стелу (наверно, снова можно, потому как это же ж - метонимия);
– к синонимическому ряду тянуться-устремляться подбираем какой-нибудь такой, пусть даже неточный, но чтоб - в рифму, синоним... устремляться-стремиться... стремиться-мчаться-лететь... О! Взлетать!!!
– Осталось расправиться со звездочкой на макушке. Ну, тут переводчика для начала подвело глагольное управление: «тянулся частями тела» - это лез обниматься, а «взлетел частями тела» - это, наоборот, подорвался на мине...
– А потом - подвела русская (не украинская!) омонимия: украинское слово «зоря» означает либо «заря», либо «звезда как небесное тело», но никак не геометрическую фигуру либо предмет в форме такой фигуры!

Вот так и получился привет «стремительному домкрату» Ильфа и Петрова.

* * *

Встречаются переводчики, которые не владеют тем языком, на который переводят. Переводчик Володимир Мангов обычно промышляет подстрочниками. Казалось бы, это дает возможность максимально точно передать смысл... Ан нет, незнание языка мешает, оказывается!
Пример навскидку (Высоцкий, «Татуировка»):

А теперь реши, кому из нас с ним хуже,
И кому трудней - попробуй разбери:
У него твой профиль выколот снаружи,
А у меня - душа исколота внутри.

У Мангова:

А тепер ріши, кому з нас із ним хуже,
І кому важче - попробуй розберись:
В нього - твій профіль виколотий зверху,
А в мене - душа зколена в середині.

В четырех строках - два несуществующих в украинском языке слова (хуже, зколена), два русизма (ріши, попробуй) и два случая потери смысла: «сверху» вместо «снаружи» и «в середине» вместо «внутри».
И это - при том, что переводчик Google (т.е. автомат!) справляется почти на «пять»:

А тепер виріши, кому з нас з ним гірше,
І кому важче - спробуй розбери:
У нього твій профіль виколотий зовні,
А у мене - душа поколота всередині.

(«Минус» - за стилистическую неуклюжесть: з нас з ним).

* * *

А вот что можно сотворить с песней Высоцкого «Лирическая»:

Здесь лапы у елей дрожат на весу,
здесь птицы щебечут тревожно...

Володимир Мангов:

Тут лапи ялинок тремтять на вазі,
Щебечуть птахи страхітливо...

Т.е.:

Тут лапы елочек дрожат на весах,
щебечут птицы устрашающе...

Ну, и далее - переводчик пускается во все тяжкие:

В який день неділі, в котрім часу
До мене вийдеш ти страхітливо...

Т.е.:

В какой день воскресенья, в котором времени
ко мне выйдешь ты устрашающе...

А насчет слова «шалаші» - хотелось бы напомнить переводчику-полиглоту, что это... как бы это сказать, попонятнее... ну, в общем, это нан-игзистэнт ворд.

* * *

Та же «Лирическая», переводчик Іван Редчиць:

Гілки, наче лапи, тремтять у ялин,
Пташині пісні, наче диво, -
Живеш в зачарованім колі рослин...

В обратном переводе:

Ветки, словно лапы, дрожат у елок,
птичьи песни, словно чудо, -
живешь в зачарованном окружении растений...

Конечно, «лапы» - синоним «веток», но не в сравнении же! (Иначе получится: «бегемот - как гиппопотам».) Поэтому остается предположить, что здесь «лапы» - это конечности животного. Отчего же они дрожат? От страха? От усталости? От сексуального возбуждения?.. Нет ответа.
Так неоправданно добавленное переводчиком слово («наче», т.е. «словно») приводит к плачевным результатам.

* * *

За меня невеста отрыдает честно...

(Высоцкий)

Замість мене мила чесно відридає...

(Переводчик Мирон Борецький)

Т.е.:

Вместо меня милая честно отрыдает...

Честно говоря - жалко, что заодно вместо тебя не переведет.

* * *

«Он не вернулся из боя», переводчик - Михайло Нізовцов.

І чому все не так? Ніби - все як завжди:
Небо фарбою ллє голубою,
І той ліс, і повітря, ті ж ріки води...

В обратном переводе:

И почему всё не так? Вроде всё как всегда:
Небо краской льет голубой...

Это как же понимать: «с неба льется голубая краска», что ли? Причем - всегда? А где? А набрать ведро можно? Я как раз хочу забор покрасить...

...и тот лес, и воздух, те же реки воды...

«Реки воды» - такое словосочетание имеет смысл в единственном(!) контексте, а именно: «Нерадивая уборщица налила в коридоре целые реки воды».

...Не хватає його в кожну мить кожний час...

Т.е.:

...не хватает его в каждое мгновение каждое время...

«Каждое время» - это вообще запредельная грамматическая конструкция; а «не хватает в каждое мгновение» - это уже не дружба. Это уже, видимо, любовь.

Опустіле тепер - у розмовах, як сон,
Я побачив умить - нас було двоє...

Переведем:

Опустелое теперь - в разговорах, как сон,
я увидел в то же мгновение - нас было двое...

Извините, но это какая-то мелко нарубленная словесная лапша. А под конец - еще одна «метафора от переводчика»: «наше время мы делили на двоих». Уж не двуручной ли пилой «Дружба»?..

* * *

Высоцкий («Первый срок»):

Страшней быть может только Страшный суд.
Письмо мне будет уцелевшей нитью.

Переводчик Микола Попов:

Страшнішого нема за Страшний суд.
Ваш лист мені - надія на мотузці.

Итак, у Высоцкого - понятное до прозрачности сравнение в первой строке и эллипсис во второй: Письмо мне будет уцелевшей нитью [, связывающей мою нынешнюю страшную жизнь с предыдущей]. А что у переводчика? А переводчик глаголит нам абсолютную истину. Главное - новую: «веревка есть вервие простое...» Ой, нет, не эту... Но похожую:

Нет ничего страшнее, чем Страшный суд.

Правда, не очень ясно, почему мы должны познать сию истину именно в контексте данной песни, причем - вместо текста первоисточника. Кстати, «вервие» - тут как тут: торчит на манер ослиных ушей из следующей же строки:

Ваше письмо мне - надежда на веревке.

Повесилась, в общем, Надежда. Наверно, та самая Надюха из предыдущего куплета...

* * *

Высоцкий («В заповеднике»):

Хоть с волками жил - не по-волчьи выл,
Блеял песенки всё козлиные.

Ну как такую простую фразу можно исказить? А вот так:

Із вовками жив - та не співав,
Лише мекав, бо пісень не знав.

(Микола Попов)

Т.е.:

С волками жил - но не пел,
только блеял, потому что песен не знал.

Итак, мы только что узнали, что: (1) обычно с волками живут певцы; (2) козлы блеют не от природы, а от бедности репертуара.

Высоцкий:

Вышло даже в лесу запрещение
С территории заповедника
Отпускать Козла отпущения.

Попов:

Навіть довідка, кажуть, була -
Відпускати Козла відпущення.

Т.е.:

Даже справка, говорят, была -
отпускать Козла отпущения.

Вот так вот! У тебя, Вовик, запрещение, а у нас - наоборот!

* * *

Высоцкий («Мой сосед»):

И сдается мне, что люди врут:
Он нарочно ничего не ищет.
А для чего, - ведь денежки идут,
Ох, какие крупные деньжищи!

Тут у Высоцкого между первой и второй строкой - эллипсис: «...люди врут, [что он что-то ищет, а] он нарочно ничего не ищет...» Но Микола Попов таких «тонкостей» не понимает, поэтому заполнил «освободившееся место» своим собственным контентом:

І мені здається - брешуть люди,
Що у всіх життя прокляте.
І навіщо? Гроші й так ідуть...

В обратном переводе:

И мне кажется - врут люди,
что у всех жизнь проклятая.
И зачем? Деньги и так идут...

Интересно, а сам переводчик находит в своем тексте хоть какой-нибудь смысл?..

* * *

Строку из песни Высоцкого «Смотрины»

и на ногах моих мозоли прохудились

Микола Попов переводит так:

І на ногах мозолі з’явились

Короче, улучшил переводчик Высоцкого. Поправил. Высоцкий-то до сло́ва «появились» не додумался, какое-то «прохудились» непонятное залудил...

Малого мій сусід прислав -
Щоб я у гості завітав.
Та я, як йдеться, відповів,
А він - спочатку.

В обратном переводе:

Мальца мой сосед прислал -
чтоб я в гости заглянул.
Но я, как бывает, ответил,
а он - сначала.

Что именно ответил - неизвестно. Как именно бывает - непонятно... Наверно, переводчик имел в виду, что за презренной конкретикой читатель может и должен обратиться к первоисточнику? Согласен. А перевод этот - закрыть и никогда не открывать? Согласен. Потому что это не перевод, а просто переводчик тренировался в стихоплетстве, а потом стало жалко выбрасывать? Согласен...

* * *

Переводчик Олексій Кацай, «Песня о друге» Высоцкого в обратном переводе:

Если друг стал внезапно около
пусть не враг, а так - бездельник;
когда не видно тебе и мне,
противный он, или нет, -

Вверх нас, рискни, тяни,
не оставь одного его,
быть в связке одной сумей,
кто он есть пойми.

Если парень в горах - не ах,
если раскис до слёз - и вниз,
встал только на ледник - и в крик,
да и согнулся, как рог, -

Значит, тут, на меже (sic! - Д.В.) - чужой,
его не защищай, - прогони,
тут не любят таких глупых,
не поют про них.

Если же не ворчал, не ныл,
когда кусал губы в кровь, то шел,
а когда с края зарева (sic! - Д.В.) ты упал,
он стонал, но держал;

Если двигался друг твой, как в бой,
на вершине стоял хмельной -
значит, как в свой правильный путь
в нем уверен будь!

Похоже, переводчик забыл, что первое требование к любому тексту - его связность. А этот текст представляет собой жидкий суп, в котором, как макаронины, плавают обрывки строк Высоцкого.

* * *

Продолжение, к сожалению, следует...

<2014>