Об адекватности переводов поэзии В.Высоцкого на польский язык

Владимир Высоцкий необычайно труден для переводов на другие языки. Он является основной фигурой автокоммуникативного дискурса. Поэзия Высоцкого - это творческая лаборатория, словесная вербализация замысла, пространство авторефлексии, автопортретирования, памяти. Владимир Семёнович Высоцкий является знаковой фигурой для поколения 1960-х - 80-х годов, голосом своих современников, персональной моделью и феноменом советской массовой культуры. В 1970-х гг. он становится всенародно любимым автором-исполнителем и актёром, его личность - источником легендарных и мифогенных образов. Творчество Высоцкого синкретично, оно видится как комплексный культурный феномен, базирующийся на триаде «литература-театр-музыка». Поэта-барда при жизни не печатали, его поэзия ходила в «магнитиздате» и «самиздате». Общеизвестно, что первый сборник стихов Высоцкого «Нерв» появился лишь в 1981 году. «Свой» жанр он часто определял как «стихи, положенные на ритмическую основу»2. И на самом деле, это произведения, которые чаще всего сложены из двух начал: музыкального и театрального. Высоцкого всегда было проще воспринимать, слушая, нежели читая, что, несомненно, связано с неповторимой индивидуальностью поэта, с его богатейшей палитрой интонационных возможностей, использованием различных форм устной разговорной речи (диалекты, арготизмы, жаргоны, особенности индивидуальной манеры говорения, фольклорные имитации). В свою очередь, актёрская сущность Владимира Высоцкого всегда предполагала скрытый диалог с аудиторией, воздействие на её подсознание, эмоционально-чувственную и интеллектуальную сферы. Во время исполнения своих песен, избегая стереотипности, автор часто менял слова, импровизировал, находил новые ритмические и идейно-интерпретационные решения. Музыка помогала поддерживать нужный ритм, усиливать лиризм, подчеркивать ярко выраженную диалогичность, разговорные интонации.

В своих произведениях Владимир Высоцкий создавал индивидуально-авторскую самобытную картину мира, в то же время неразрывно связанную с русской национальной культурой, эмоционально духовным творчеством и особенностями мировидения русского народа. «По своему человеческому свойству и в творчестве он был очень русским человеком... менталитет русского народа Высоцкий выразил, как, пожалуй, никто другой, коснувшись при этом глубин, иногда уходящих очень далеко»3 (Ю.В. Трифонов).

Необходимо отметить, что языковое своеобразие любого текста, ориентированность его содержания на определённую аудиторию, которая обладает лишь ей присущими «фоновыми» знаниями и культурно-историческими особенностями, не могут быть с абсолютной полнотой «воссозданы» на другом языке. Возникает вопрос о переводческой эквивалентности, под которой подразумевается, прежде всего, возможность передать исходный текст на текст перевода в максимально полном объёме. Именно поэтому перевод не предполагает создания тождественного текста.

Основная сложность осмысления поэтического наследия Высоцкого в переводах состоит в том, что его творчество «отделяется» от лингвокультурного контекста русскоязычного социума и от самого автора (его голоса, интонации и идиостилевых особенностей). Переводчик должен стать соавтором поэта, чутким и внимательным собеседником, творческим двойником, способным увидеть в лирическом субъекте адресанта и адресата. Сложный, глубоко индивидуальный микрокосм Владимира Высоцкого во всей полноте можно описать только по-русски. Переводное произведение выступает только как семантико-стилистическая параллель текста подлинника, оно никогда не может быть его полным и абсолютным эквивалентом. Стремясь к созданию эстетически адекватного художественного текста, с целью сохранения авторского идиолекта, переводчик должен бережно выбирать средства как первичной, так и вторичной образности, обладать недюжинным талантом, поэтическим темпераментом. В.С. Виноградов отмечает, что у художественного перевода есть свой творец, свой языковой материал и своя жизнь в языковой среде, отличающейся от среды подлинника4. Перевод должен передавать не только то, что выражено подлинником, но и то, как это выражено в нём. Это требование относится как ко всему переводу конкретного текста, так и к отдельным его частям.

Обращая внимание на польские переводы произведений Владимира Высоцкого, необходимо отметить, что переводчики выражают готовность подражать творческой манере русскоязычного барда. Строфика в абсолютном большинстве случаев сохраняется. Однако рифмы в переводах оказываются неточными и однообразными. Сложно воссоздать ритмическую структуру в переводе с русского языка на польский, поскольку для польского языка характерно фиксированное ударение, которое всегда (за малым исключением) падает на предпоследний слог. Ради сохранения формальных стиховых факторов переводчики зачастую жертвуют стилем и смыслом произведений. Среди польских переводчиков поэзии Владимира Высоцкого можно назвать Генрика Реймера, Михала Ягелло, Войцеха Пашковича, Войцеха Млынарского, Вальдемара Баяка, Вацлава Калету, Ежи Шперковича, Романа Колаковского, Миколая Козака, Павла Оркиша, Яцека Качмарского (называвшего Высоцкого своим учителем)5. Художественно адекватными являются переводы виленского поэта Александра Снежко (в первую очередь, следует назвать стихи "Pieśń о kapusiu" («Песня про стукача»), "O przyjacielu, który zginął" («Он не вернулся из боя»), "Nie mogę znieść" («Я не люблю»))6.

Неутомимым исследователем жизни и творчества Владимира Высоцкого, преданным почитателем его таланта на протяжении многих лет была Марлена Зимна7. Увлечённая творчеством поэта-барда, Зимна окончила факультет русской филологии в МГУ, стала писательницей и переводчицей. Как биограф Высоцкого, организатор кинофестивалей, конференций, концертов и выставок памяти поэта, она выучила финский и японский языки, чтобы иметь возможность установить личные контакты с представителями разных культур, расширяя географию рецепции его творчества. Марлена Зимна в 1994 году основала музей Владимира Высоцкого в Кошалине. В небольшой квартирке площадью в 30 квадратных метров ею было собрано 15000 экспонатов из разных, даже самых удалённых, уголков земли. Переводческая практика Марлены Зимной заслуживает отдельного исследования.

Польских высоцковедов интересуют генеалогические корни Владимира Высоцкого. Марлена Зимна, к примеру, отыскала метрические книги, касающиеся его дальних предков, уникальный документ 1861 года, написанный прабабкой поэта. Ян Цеханович указывает на то, что Владимир Высоцкий родился в семье с польской родословной. Его предки по отцовской линии принадлежали к польской шляхте, веками проживающей в окрестностях Пинска (Высоцкие польского дворянского герба Дрыя, Годземба, Лелива, Любич, Одровонж, Огоньчик)8.

В анкете, заполненной Высоцким 28 июня 1970 г. для Анатолия Сергеевича Меньщикова, поэт признавался, что странами, к которым он относится с особой симпатией, являются Россия, Польша, Франция. Высоцкий встречался в Польше со многими представителями мира искусства и культуры, среди которых Анджей Вайда, Ежи Хоффман, Даниэль Ольбрыхский. Поэт вошёл в польскую культуру как бунтарь, фокусирующий психологическое состояние риска, поиска, внутренних сломов, падений и взлётов, как человек неудержимой внутренней свободы, какой-то особенной политической интуиции.

Высоцкий привлекал слушателей динамикой, живыми речевыми представлениями и варьированием речевых эмоций, стилизацией под небрежную болтовню, многочисленными звуковыми каламбурами, комичными артикуляциями. Несмотря на то, что русский и польский являются близкородственными языками, далеко не всегда переводчик может прибегнуть к использованию однозначных эквивалентных или инвариантных соответствий. Достаточно редко перевод, рассчитанный на реципиентов, принадлежащих другой культуре, звучит идиоматично и вместе с тем сохраняет колорит и нюансы оригинала. Перевод поэзии - это творческая интерпретация, максимальное приближение к оригиналу. Формулируя теорию уровней эквивалентности, В.Н. Комиссаров в плане максимальной идентичности содержания оригинала и перевода выделил пять содержательных уровней: 1) уровень цели коммуникации; 2) уровень описания ситуации; 3) уровень высказывания; 4) уровень сообщения; 5) уровень языковых знаков9.

Немецкий переводчик Карл Дедециус, акцентируя внимание на проблеме точности, буквальности перевода, предлагал следующую уточняющую схему: сохранены ли в переводе все слова оригинала; действительно ли эти слова принадлежат оригиналу; сохранена ли длина предложений, их ритм и динамика; переданы ли явный смысл и подтекст; все ли скрытые смыслы поняты правильно; сохранены ли в переводе стилистические эффекты оригинала10.

В переводческой практике должно доминировать понимание мотивации, психологического климата автора оригинального текста. В произведениях Владимира Высоцкого особое значение имеет ролевой герой, чья речь ориентирована на разговорный язык. Это сказывается в использовании вводных слов и определённых синтаксических конструкций, соответствующей лексики, фразеологии, намеренном употреблении неправильных грамматических форм, в использовании широкого стилистического диапазона языкового материала. Лирический персонаж любит называть имена, фамилии предполагаемых друзей или лиц, о которых рассказывает. Высоцкий создаёт иллюзию достоверности описываемых событий, вторую реальность, оппозиционную по отношению к официальной жизни. Переводчикам труден «субъектно-монологический» текст оригинала, ими не всегда улавливается мягкая ирония, юмор, скрытый трагический смысл, свежий взгляд на жизнь, «незапрограммированность» поэтического языка Владимира Высоцкого.

Польские переводы произведений «Милицейский протокол», «Диалог у телевизора», «Инструкция перед поездкой за рубеж», «Письмо в редакцию телевизионной передачи „Очевидное-невероятное” с Канатчиковой дачи», «Баллада о детстве» воспринимаются как новые переводческие тексты, иногда просто как материал для рифмы. В них не слышится и не узнаётся Высоцкий.

А у тебя подруги, Зин,
Всё вяжут шапочки для зим,
От ихних скучных образин
Дуреешь, Зин!

Psiapsiółki twoje Zin to wszy,
Gryzą, kąsają aż do krwi.
Kumać się z nimi Zin to wstyd,
Głupiejesz Zin.

Подруженьки твои, Зин, это вши,
Грызут, кусают аж до крови.
Водиться с ними, Зин, стыдно,
Глупеешь, Зин.

(пер. Г. Реймера)

Перевод Вальдемара Баяка более адекватен, приближен к языку оригинала, однако, в том же «Диалоге у телевизора» пропущены четыре последние строфы. Складывается ощущение незавершённости, фрагментарности текста.

«Милицейский протокол» у Алёши Авдеева в переводе на польский звучит как "Kołysanka pijacka" («Колыбельная пьяниц»), вместо Серёги единожды появляется Мишка. Сам перевод неполный (недостаёт семи строф). Шесть последних строф отсутствуют и в переводе Р. Колаковского. Наиболее близкие оригиналу версии предлагают Анджей Палка и Александр Снежко. Не удаётся им дословно перевести просторечные языковые формы типа: «не евши», «не ходют», «не содют», «в скверу», но адекватно воссоздан климат произведения, найдена динамическая эквивалентность.

Приятно всё-таки, что нас тут уважают: Гляди - подвозят, гляди - сажают! Разбудит утром не петух, прокукарекав, - Сержант подымет - как человеков!	Mimo wszystko to miło, że nas tu poważają: Patrz, Sierioga, podwożą! Patrz, wsadzają! Rano nie pienie koguta nas rozbudzi, lecz sierżant, jak jakichś ważnych ludzi!	Всё же приятно, что нас тут уважают: Гляди, Серёга, подвозят! Гляди, сажают! Утром не пение петуха нас разбудит, А сержант, как неких важных людей! (пер. А. Палки)
	Przyjemnie jednak, że nas tu szanują władze. Patrz, tu podwiozą, a tam znów posadzą, Rozbudzi nas nie kogut: “Kukareku”. Podniesie nas sam kapral jak czlowieków!	Приятно, однако, что нас тут уважают власти. Гляди, тут подвезут, а там опять посадят, Разбудит нас не петух: «Кукареку» - Подымет нас сам капрал, как человеков! (пер. А. Снежко)

Как правило, переводчики прибегают к приёму замены топонимов функциональным аналогом или отдают предпочтение описательному переводу. К примеру, А. Снежко оставляет названия районов Москвы Медведково, Химки. Остальные переводчики избегают конкретизации и обобщают эти реалии как нечто далёкое, значительно удалённое от центра. Имена собственные в обращении употребляются в форме именительного падежа, хотя для польского языка свойственно использование формы звательного падежа (Sierioga должен звучать как Sieriogo). Сохраняется усечённая просторечная звательная форма Зин - Zin, Вань - Wań. В стихотворении «Письмо к другу» ("List do przyjaciela") лирический герой А. Снежко избегает обращения к другу по имени. В оригинале шесть раз используется обращение «Ваня» (в первом случае «милый Ваня»), в переводе лишь один раз упоминается имя адресата, притом в польском варианте ("Cześć, Janku!" («Привет, Янек!»)).

В «Балладе о детстве» лексика с выраженным эмоционально-оценочным значением выполняет экспрессивную функцию, создаёт неповторимую атмосферу детства, пусть трудного, пусть голодного, но детства, навсегда остающегося в памяти.

Там за стеной, за стеночкой,
За перегородочкой
Соседушка с соседушкой
Баловались водочкой.

Za przegródką tam, zaścianką
sąsiadka z sąsiadeczką
od samego od ranka
raczyły się wódeczką.

За перегородкой там, за стенкой
соседка с соседушкой
с самого утра
баловались водочкой.

(пер. Е. Шперковича)

Перевод М. Ягелло аналогичного фрагмента текста приобретает негативную коннотацию. И, если у Шперковича соседка (женский род) с соседушкой (женский род) баловались ("raczyły się" - нелично-мужская форма глагола) водочкой, то в данном случае полностью исчезают диминутивы, создаётся впечатление повальной пьянки с утра до вечера:

Там за стеной, за стеночкой,
За перегородочкой
Соседушка с соседушкой
Баловались водочкой.

Dzień w dzień od rana po mieszkaniach
Za parawanami ścian
Sąsiedzi wódkę z sąsiadkami
Popijali sobie tam.

Изо дня в день в квартирах
За перегородками (ширмами) стен
Соседи водку с соседками
Попивали себе там.

(пер. М. Ягелло)

В переводе того же Михала Ягелло коммунальная квартира напоминает скорее тюремную камеру, в довершение впечатления вместо стилистически нейтрального слова «уборная» употребляется ярко выраженный вульгаризм:

Все жили вровень, скромно так:
система коридорная,
На тридцать восемь комнаток
всего одна уборная.

I tętnił życiem wzdłuż i wszerz
Budynek komunalny nasz
38 klitek plus
Do tego jeden wspólny sracz.

И пульсировало жизнью вдоль и вширь
Строение коммунальное наше
38 клетушек плюс
К этому один общий [сральник].

Текст перевода на уровне цели коммуникации и уровня высказывания по большей части далеко не точен и не полон. Теряется выражение субъективного отношения автора, его оценка по отношению к тому, что именуется, или же к адресату речи, его микромиру.

Богатый иллюстративный материал представляют переводы песни «В жёлтой жаркой Африке». Г. Реймер использует словоформу "Żyraf" мужского рода, отличную от общепринятой в польском языке "Żyrafa" женского рода, что, несомненно, согласуется с идейным посылом оригинала (у В. Баяка остается "Żyrafa"). Однако, вместо старого попугая упоминается старый лев, дочь жирафов заменяется на дочку носорога. Теряется характер ярко выраженного конфликта «один против стада» ("Opuścimy stado" - 1 лицо множественного числа). В переводе М. Ягелло в антилопу влюбляется слон, а вместо старого попугая появляется старый страус. Р. Колаковский не избегает словоформы "Żyrafa", а переносит родовую оппозицию «мужское - женское» на путешествующего гну, попугай конкретизирован как ара. Александр Снежко, в свою очередь, сохранил подтекст оригинального текста, передал оттенок ставшей обиходной фразы «Жираф большой - ему видней!»: "Żyrafa duża - lepiej wie!"

В художественной картине мира Владимира Высоцкого широко представлено фольклорно-мифологическое пространство. Подробно проиллюстрируем это на примере стихотворения «Здесь лапы у елей дрожат на весу...» В частности, выступающие здесь следующие языковые единицы: лес, терем (в переводе заменяется на "zamek" или "pałac"), дворец, шалаш. Поэт, самоотверженно влюблённый, выражает предельную искренность романтического чувства, он нежен, тонок, но в то же время решителен. Лирический герой готов к борьбе за счастье (образ «светлого терема с балконом на море»), его не страшат препятствия. В финале недостижимый сказочный дворец оборачивается предложением «рая в шалаше» (образ из известной русской поговорки «С милым рай и в шалаше»).

Здесь лапы у елей дрожат на весу,
Здесь птицы щебечут тревожно.
Живёшь в заколдованном диком лесу,
Откуда уйти невозможно.

Пусть черёмухи сохнут бельём на ветру,
Пусть дождём опадают сирени,
Всё равно я отсюда тебя заберу
Во дворец, где играют свирели.

Твой мир колдунами на тысячи лет
Укрыт от меня и от света.
И думаешь ты, что прекраснее нет,
Чем лес заколдованный этот.

Пусть на листьях не будет росы поутру,
Пусть луна с небом пасмурным в ссоре,
Всё равно я отсюда тебя заберу
В светлый терем с балконом на море.

В какой день недели, в котором часу
Ты выйдешь ко мне осторожно?..
Когда я тебя на руках унесу
Туда, где найти невозможно?..

Украду, если кража тебе по душе, -
Зря ли я столько сил разбазарил?
Соглашайся хотя бы на рай в шалаше,
Если терем с дворцом кто-то занял!

Художественно адекватный перевод этого произведения создаёт Александр Снежко. Тот же гипнотический лиризм, та же особая напевность, нежная грусть.

Пусть черёмухи сохнут бельём на ветру,
Пусть дождём опадают сирени, -
Всё равно я отсюда тебя заберу
Во дворец, где играют свирели!

Niech w welonie czeremchy zaplącze się wiatr,
Niechaj kwiaty bzu spadną jak deszcze.
Wszystko jedno, zabiorę w szeroki cię świat,
Do pałacu, gdzie trąbki brzmią jeszcze.

Пусть в фате черёмухи запутается ветер,
Пусть цветы сирени опадут, как дождь.
Всё равно, я тебя заберу в широкий мир,
Во дворец, где трубы звучат ещё.

(пер. А. Снежко)

Эта строфа красиво передана и в следующих переводах:

Пусть черёмухи сохнут бельём на ветру, Пусть дождём опадают сирени, - Всё равно я отсюда тебя заберу Во дворец, где играют свирели!	Niech czeremchy na wietrze się łamią i schną, Płatki bzu tak jak śnieg opadają... Wszystko jedno, ja przecież zabiorę cię stąd... Do pałacu, gdzie flety zagrają.	Пусть черёмуха на ветру ломается и сохнет Лепестки сирени так, как снег, опадают... Всё равно, я ведь заберу тебя отсюда... Во дворец, где флейты заиграют. (пер. М. Козака)
	Czeremchy, jak płótno na wietrze niech schną, bzy z deszczem opadną na drogę... Wszystko jedno, ja i tak zabiorę Cię stąd do pałacu z balkonem na morze.	Черёмуха, как полотно на ветру пусть сохнет, сирень с дождём опадёт на дорогу: Всё равно, я и так заберу тебя отсюда во дворец с балконом на море. (пер. П. Оркиша)

В переводе Г. Реймера неясна суть переводческой трансформации (ели - олени; сирень - сирены):

Здесь лапы у елей дрожат на весу,
...
пусть дождём опадают сирени,

Drżą nogi jeleni, kiedy wschodzi nów
...
Niech z deszczem spadają syreny

Дрожат ноги оленей, когда восходит новь
...
Пусть с дождём падают сирены.

В переводе Витольда Бартошека с большим трудом можно уловить какую-либо связь с оригинальным текстом. Это, скорее, вариация на тему Высоцкого. Лирический герой обращается к колдунье (произведение названо "Czarodziejka"), добровольно живущей в мире, отдалённом от людей. Отмечается совпадение лишь отдельных языковых единиц:

Tu w Szarej Przystani na wantach gra wiatr,
Tu elfy ś piewają półgłosem.
W tym świecie zaklętym ty mieszkasz od lat,
Во odejść stąd - przecież nie sposób.

Niech we wrota stolicy uderzy znów Grond,
Niech się nawet sam demon obudzi, -
Ja i tak, moja miła, zabiorę cię stąd
Gdzieś daleko, do świata, do ludzi.

Tu Zając Marcowy udziela ci rad,
Tu Kot cię uśmiechem pokrzepia
I myślisz, ze cudnie utkałaś swój świat,
Że nigdzie nie będzie ci lepiej.

Niech na szafot karciany skazuje mnie sąd,
Kontredansa niech tańczą niemrawo, -
Ja i tak, moja miła, zabiorę cię stąd
Tam, gdzie sny nie mieszają się z jawą.

Choć tyle widziałem Posągów i Póz,
Wszystkiego odgadnąć nie mogę, -
A kiedy chcę pytać, ty dłoń do mych ust
Przyciskasz - i w oczach masz ogień.

W końcu kiedyś cię znajdę wśród mięty i róż,
I zabiorę - do miasta, do gwaru.
Albo nie... jeśli zechcesz - zostanę tu już
I na zawsze ulegnę twym czarom.

Здесь в Серой Пристани на вантах играет ветер,
Здесь эльфы поют вполголоса.
В этом мире заколдованном ты живёшь много лет,
Потому что уйти отсюда - просто невозможно.

Пусть во врата столицы ударит вновь Гронд,
Пусть даже сам демон проснётся, -
Я и так, моя милая, заберу тебя отсюда
Куда-то далеко, в свет, к людям.

Здесь Мартовский Заяц даёт тебе советы,
Здесь Kom тебя улыбкой подбадривает
И ты думаешь, что чудесно соткала свой мир,
Что нигде не будет тебе лучше, чем здесь.

Пусть на карточный эшафот приговаривает меня суд,
Контрданс пусть танцуют вяло, -
Я и так, моя милая, заберу тебя отсюда
Туда, где сны не смешиваются с явью.

Хоть я столько видел Статуй и Поз,
Всего разгадать не могу, -
А, когда я хочу спросить, ты ладонь к моим губам
Прижимаешь - и в глазах у тебя огонь.

В конце концов, когда-то я найду тебя среди мяты и роз,
И заберу - в город, шум улиц.
Или нет... если хочешь - я останусь уж тут
И навсегда поддамся твоим чарам.

Перевод предназначен для полноправной замены оригинала. Следует заметить, что рецепторы перевода считают его полностью тождественным исходному тексту. Хотя абсолютная тождественность перевода оригиналу недостижима, переводчик не может быть небрежным, невнимательным к тексту, который стремится пересоздать. В случае с художественным переводом речь идёт не столько об осуществлении межъязыковой коммуникации, сколько о передаче особенностей поэтической формы, культурно-исторических ассоциаций, специфических реалий и других тонкостей художественного изложения иноязычного текста.

1 В разделе приводятся материалы конференции, прошедшей в Гродно 2-4 мая 2018 г.
2 Маликова Т.А. Своеобразие поэтического феномена «Высоцкий» / Автореферат дис. на соиск. учёной степени кандидата филолог. наук. - Тамбов, 2007. [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http://cheloveknauka.com/svoeobrazie-poeticheskogo-fenomena-vysotskiy. (Дата обращения: 30.04.2018).
3 Вспоминая Владимира Высоцкого / Сост. А.Н. Сафонов. - М.: «Советская Россия», 1989. - С. 270.
4 Виноградов В.С. Перевод: Общие и лексические вопросы. - М.: Книжный дом «Университет», 2004.
5 Vladimir Vysotsky in different tongues. [Электронный ресурс]. - Режим доступа: https://wysotsky.com/1045.htm. (Дата обращения: 25.04.2018).
6 Wysocki, Włodzimierz. Płonące żagle / Wiersze i ballady z języka rosyjskiego przełożył Aleksander Śnieżko. - Wilno, 2013.
7 Marlena Zimna od Włodzimierza Wysockiego. [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http://koszalin7.pl/st/kos/koszalinianie_015.html. (Дата обращения: 26.04.2018).
8 Ciechanowicz J. Wstęp / Włodzimierz Wysocki. Płonące żagle / Wiersze i ballady z języka rosyjskiego przełożył Aleksander Śnieżko. - Wilno, 2013.
9 Комиссаров В.Н. Теория перевода (лингвистические аспекты): Учеб. для ин-тов и фак. иностр. яз. - М.: Высш. шк., 1990.
10 Dedecius К. Uwagi о teorii i praktyce przekładu artystycznego / Przekład artystyczny. O sztuce tłumaczenia. Ossolineum, 1975. - S. 27.