Статьи о переводах
  VVysotsky translated
◀ To beginning

 
Вестник ТвГТУ. Серия «Науки об обществе и гуманитарные науки». 2017, №3
МЕТАФОРИЧЕСКИЕ РЕФЕРЕНЦИИ В ЗРЕЛОЙ ПОЭЗИИ В.С.ВЫСОЦКОГО
(на материале переводов на английский язык)

В статье рассматривается разнообразие метафорических референций и аналогичных тропов в зрелой поэзии В.С. Высоцкого наряду со сравнением соизмеримости некоторых переводов его стихотворений на английский язык. Сравнительная характеристика переводов стихов В.С. Высоцкого на английский язык позволила выявить смысловые трансформации в интерпретации разговорных клише и авторских метафорических идиом переводчиками, что предположительно объясняет затруднительность перевода многих его работ на иностранные языки.

Ключевые слова: метафорические референции, духовный реализм, зрелая поэзия, прием метонимии, баллада, каламбур.

Кульминационным экспонентом зрелости поэтического наследия В.С.Высоцкого становится дальнейшее углубление философско-исповедального переосмысления бытийных истин советского времени, сопровождаемое многоликой диверсификацией метафорических референций и нестандартными приемами выражения субъективности автора в произведениях. Проблема реализации авторского «я» в поэзии данного мастера исследуется многими учеными. В качестве авторов монографий по этой проблеме можно назвать таких лингвистов, как Н.В. Федина, В.И. Новиков, А.А. Рощина, Н.В. Волкова и др. Данные исследователи вынуждены констатировать преломление общепризнанных критериев идентификации лирического субъекта по канонам классической поэзии при переносе вышеобозначенного в поэтику В.С. Высоцкого вследствие того, что в полифонии художественных образов великого поэта наблюдается отмежевание лирического «я» от ролевого персонажа, позиции автора и многочисленных масочных коррелятов. По мнению филолога А.А. Рощиной, появляются «так называемые герои переходного типа...» [1, с. 125], демонстрирующие параллелизм элементов «соборности» и отчуждения автора и его вымышленных коррелятов, дающих ей основание причислить В.С. Высоцкого к последователям духовного реализма.

Обратим внимание, что данный термин характерен для русской религиозной философии. Духовный реализм, согласно точке зрения некоторых философов (например, Н.Бердяева [2]), воспринимается как «кенозис... нисхождение Бога в человеческий мир» [2, с. 364]. Другая (более доступная) формулировка: «реализм – это направление в средневековой философии, признававшее реальным существование универсальных понятий...» [3, с. 156]. Таким образом, речь идет о средневековом споре реалистов и номиналистов, в котором последние признавали реальными только конкретные предметы и вещи. Однако постулирование термина «духовный реализм» в контексте художественной прозы и поэзии заметно отличается от аналогов религиозной философии. В спектре художественного творчества реализм подразумевает максимально приближаемое к реальному ходу событий описание сфер человеческой активности, при котором затрагиваются не только социально-экономические и политические дилеммы социума, но и духовная жизнь как необходимая компонента экзистенции общества. В рамках такой градации многие поэты постклассической парадигмы могут соответствовать данному статусу, в том числе В.С. Высоцкий.

Амбивалентность трактовок творчества В.С.Высоцкого проявляется и при детерминации жанровой специфики его творений в конце шестидесятых и на протяжении семидесятых годов двадцатого века. Некоторые филологи рассматривают большую часть его творчества через призму балладного искусства, хотя сам поэт использовал подобную жанровую дефиницию применительно к определенному пласту своих работ, а именно произведений, посвященных выходу кинофильмов «Стрелы Робин Гуда» и «Бегство мистера Мак-Кинли». Более того, общеизвестно, что в истории литературы выделяются подвиды баллады – фольклорная (немецкая, англошотландская, русская и пр.), а также литературная, для которой свойственны элементы неповторимого национального колорита. Например, английская баллада начала эволюционировать с имплементации французского балладного образца, позднее впитавшего элементы немецкого аналога, но сохранившего собственный фольклорный субстрат. Ввиду расплывчатости критериев баллады и многообразия ее подвидов возникает необходимость уточнения соизмеримости данного определения в отношении некоторых стихотворений В.С. Высоцкого, которые им же самим именуются «балладами». Вопреки отображению объективно прогрессирующего хода сюжетных событий с нейтральной оценкой автора, что характерно для паттерна баллад, у вышеупомянутого поэта почти во всех произведениях прослеживается четкая авторская модальность, преломляющая объективную реальность для иллюстрации определенных нравственных выводов.

Бесспорно то, что в более зрелой поэзии В.С.Высоцкого единичные метафоры заменяются развернутыми и сюжетными аналогами, фрагментарно обозначающими отдельные сюжетные реминисценции для моделирования экстремальных ситуаций, способствующих раскрытию истинной сущности человеческих поступков. В.С. Высоцкий именует такие «сюжетные» произведения «случаями» и «историями», и общим знаменателем подобных работ является формирование чрезвычайных обстоятельств, преодоление которых обнажает внутренние переживания персонажей стихов и их психологическую реакцию на вызовы, бросаемые жизнью.

В данной работе были рассмотрены метафоры и другие схожие средства выразительности языка в семи стихотворениях В.С.Высоцкого, написанных в конце шестидесятых, семидесятых годах прошлого века, и дана сравнительная характеристика адекватности переводов ряда произведений В.С. Высоцкого на английский язык. Подобное сопоставление позволяет доказательно подтвердить неоспоримую ценность и уникальность творчества советского поэта в популяризации паттернов русской разговорной риторики, которую он сумел не только активно инкорпорировать в свои работы, но и успешно обогатить авторскими идиоматическими конструкциями.

Многие сюжетные метафоры В.С.Высоцкого находятся на грани слияния поэзии и прозы, перекрывая доминировавшие во времена поэта жанровые поэтические разновидности элегии и оды. Обе разновидности подразумевали грустнофилософские измышления о достоинствах нашей страны или же о нетленности какихлибо общечеловеческих ценностей. И «элегическое», и «одическое» произведения были, как правило, бессюжетны. В этом ракурсе поэты семидесятых отчасти напоминали персонажей песен В.С. Высоцкого, в частности конькобежца, который выдохся уже на старте эстафеты.

В.С.Высоцкий начинает творить и творит в условиях устойчивой поэтической стагнации, представляя вниманию читателей свои баллады и новеллы с динамичным драматизмом повествования и непредсказуемым финалом, заставляющим кардинально переосмыслить, что и явилось парадоксальным новшеством в истории поэзии прошлого века. Подобная целевая установка в творчестве В.С. Высоцкого была вполне осознанной. Его сюжетные метафоры были эмоционально заряженными еще и потому, что включали глубокий потенциал комического, причем остроумие автора подразумевало длительный срок эксплуатации, поскольку истинная «изюминка» сказа и притчевого повествования автора, как правило, обнажалась после множественного прочтения произведений. Некоторые критики проводят параллель между творчеством В.С. Высоцкого и М. Зощенко, отмечая, что ролевой стих первого конгениален новеллам второго (особенно при описании мещан и обывателей советского периода). Оболочка сказа, именуемая В.С. Высоцким «случаем», вполне соответствовала его устремлению добиться сатирического самораскрытия персонажей, оцениваемых впоследствии не автором, но читателем, и такой подход был не пустым «развлекательством», так как раскрывал философские подтексты.

Для подтверждения обратимся к ироничному произведению В.С. Высоцкого «Инструкция перед поездкой за рубеж» 1975 года, в котором герой повествования описывает свои сомнения и страх перед ответственной поездкой за границу, где ему предстоит столкнуться с неизведанным и идеологически противоречивым обществом. В одиннадцатом четверостишии персонаж заявляет:

Я по-ихнему ни слова,
ни в дугу и ни в тую,
Молот мне – так я любого
в своего перекую
.

В первой строчке автор повторяет «ни», выражая запредельное отчаяние героя по поводу невежества в иностранных языках, усиливая драматизм вкраплением идиоматического выражения собственного сочинения «ни в дугу и ни в тую». В славянском языке существовало восклицание «не в дугу» с лексическим значением «неверно, не подходяще», которое употреблялось в ситуации неправильно запряженной лошади. В русском языке также имеется словосочетание «не в тую», что является усеченным видоизменением выражения «не в ту сторону». Однако В.С. Высоцкий изменил эти выражения, поэтому возникли неологизмы, которые пополнили запас разговорной лексики русского языка. Примечательно употребление поэтом глагола «перековать» со смещением буквального смыслового значения: из «переделать ковкой заготовку» в метафорически окрашенное «переделать», т.е. убедить и перевоспитать человека по своим принципам. Далее герой стиха рассуждает:

Я к полякам в Улан-Батор
не поеду, наконец.

Я ж не ихнего замеса,
я сбегу.
Я ж на ихнем ни бельмеса,
ни гу-гу.

Поскольку герой повествования – советский рядовой кузнец, он с трудом представляет границы мировых государств, что одновременно и комично, и грустно. Далее автор инкорпорирует метафорически окрашенное метонимией существительное «замес» в контексте «суть человеческой природы» и завершает истерично-возбужденные рассуждения персонажа авторской идиомой «...ни бельмеса, ни гу-гу», в которой соединяет экспрессивные разговорные выражения «ни гу-гу», т.е. «ни слова, ни звука», и «не знать ни бельмеса», происходящее от татарского глагола «бельмек» со значением «знать». Последнее выражение ассимилировалось русскими в ходе общения с татарами во времена монголо-татарского нашествия. В конце юмористических произведений В.С. Высоцкий нередко использовал новеллистический подход (от франц. pointе – «острие»), озадачивая читателей непонятной нравственно-психологической коллизией. В вышеупомянутом стихотворении автор мастерски преломляет известные каламбуры в новые фразеологические единицы.

Аналогичные приемы преобразования клишированных тропов наблюдаются и в стихотворении-песне «Дорогая передача» 1977 года, где пародийно описываются искренние переживания психически травмированных пациентов Канатчиковой дачи относительно давления информационного телевизионного потока, в том числе и при просмотре популярной передачи семидесятых годов прошлого века «Очевидноеневероятное». Во многих четверостишьях данного произведения В.С. Высоцкий имплицирует скрещивание каламбуров, в основе которых заложена омонимическая близость звуковой и смысловой оболочек словосочетаний. Приведем в качестве примера строки пятого четверостишия:

Но на происки и бредни
сети есть у нас и бредни,
И не испортят нам обедни
злые происки врагов!

В этих строках существительное «бредни» имеет как буквальное значение («невод, которым ловят рыбу вдвоем»), так и переносное («нелепые, странные мысли, речи»). В переводе данного стихотворения на английский язык на одном из поэтических сайтов румынским переводчиком Ф. Калусаруль мы наблюдаем следующее:

But for dirty tricks and claptrap,
we’ve got our own traps;
And the enemies’ evil tricks
won’t spoil our dinner time! [4].

В данных строках не проявляется аналогичная автору амбивалентность понимания одного и того же слова в разных контекстах, поскольку существительное trick со значением «хитрость, обманный прием» и claptrap, подразумевающее «трепотню», не являются омонимами, т.е. совпадающими по звучанию или написанию. Более того, во второй строке мы замечаем перестановку компонентов предложения в английской версии, ибо строка начинается с выражения the enemies’ eviltricks с лексическим смыслом «зловещие провокации врагов», что представляет собой нейтральный пласт лексики в сравнении с аналогичным разговорным паттерном В.С. Высоцкого, выстраиваемым им в конце стихотворной строки.

В зрелой поэзии В.С. Высоцкого встречается каламбурное употребление омофонов – слов, идентичных по звучанию и различающихся на письме. Рассмотрим некоторые частичные омофоны из шестого четверостишия данного стиха:

Это их худые черти
бермутят воду
во пруду,
Это все придумал Черчилль
в восемнадцатом году.

В данном примере слова «черти» и «Черчилль» схожи по звучанию, однако контрастируют по смыслу, что придает тональности стиха историческую ориентацию с аллюзией на деятельность У. Черчилля в качестве министра вооружений в ходе Первой мировой войны. В этих строках В.С. Высоцкий индуцирует авторский метафорически окрашенный глагол «бермутить», возникающий в ходе размышлений персонажей о загадочности «Бермудского треугольника» или места, где происходят таинственные исчезновения воздушных и морских судов. Обратим внимание, что строка с аллюзией на У. Черчилля была переведена на английский язык с деформацией буквального текстового смысла оригинала:

It was Winston Churchill
who came up with all this stuff,
back in 1918.

В этом примере мы замечаем удлинение словарного состава предложения с вкраплением усилительной конструкции it was..., переводимой как «именно...». Рассмотрим также строки из седьмого четверостишия:

Развяжите полотенцы,
иноверы, изуверцы,
Нам бермуторно на сердце
и бермутно на душе
.

В этих заряженных эмоционально строках В.С. Высоцкий видоизменяет зарегистрированное в словарях существительное «изуверы» до более подходящего для рифмовки разговорного варианта «изуверцы». По аналогии с фразеологическим клише «муторно на душе», подразумевающим тоску и хандру, автор ввел в свой стих фразеологизм собственного сочинения «бермуторно на сердце...», который придал этому произведению гротескный насмешливый характер. В английском переводе эти авторские неологизмы были переданы в стилистически нейтральной форме:

Untie the towels,
you infidels, you miscreants,
Can’t you see? We’re feeling all
Ber-moody
and our minds are all Ber-muddled.

В этих строках мы наблюдаем опущение упоминания существительного «душа» в английском аналоге, что вполне логично. Западная психология, основанная на концепте индивидуализма, не может усвоить содержание таких русских понятий, как «душа», «духовность», «тоска». Существует лишь один синонимичный им английский аналог – homesickness. Он подразумевает «ностальгию по Родине». Однако использование в английском переводе прилагательного ber-moody и причастия ber-muddled является весомым и качественным вкладом переводчика в сохранение авторских приемов передачи смысловой нагрузки текста. Более того, в некоторых строках перевода очевидны замены грамматических структур, которые выражаются в превалировании имплементации пассивных конструкций в английском аналоге, что указывает на обусловленные исторически расхождения в грамматическом строе вышеупомянутых языков. Таким образом, в переводах мы наблюдаем использование приема компенсации, применяемого для заполнения лакун, обусловленных «безэквивалентной лексикой», инкорпорирующей реалии, чуждые языку перевода. В этом стихотворении примечательна необычная интерпретация исторической реалии советского периода в выражении «нота ТАСС», подразумевающем официальный документ, подаваемый в Телеграфное агентство СССР. На английском языке это агентство выглядит как complaint to the news agency и представляет собой обобщающее наименование без учета исторической специфики русского выражения.

Дальнейшие два перевода произведений В.С. Высоцкого на английский, опубликованные на интернет-сайте переводчика А. Вагапова [5], также демонстрируют расхождения в интерпретации смысловой нагрузки текстов автора. Произведение В.С. Высоцкого «Баллада о времени», датированное 1975 годом, начинается с цепочки кратких причастий, которая напоминает фольклорные мотивы русских сказок, завораживает и убаюкивает мелодичностью и размеренностью:

Замок временем скрыт и укутан, укрыт
В нежный плед из зеленых побегов.

Помимо цепи причастий с вкраплением омофонов «скрыт-укрыт» автором используется метафора по типу метонимии «плед из зеленых побегов», подразумевающая особняк, затянутый плющом. В переводе данных строк на английский мы не наблюдаем подобной фольклорной коннотации и замечаем преломление авторской цепочки причастий, создающей атмосферу тревожного ожидания и страха перед неизвестностью:

Ancient castle, worn out by time, is now clad,
In a tender, green cover of sprouts.

В данном переводе существительное cover, переводимое как «настил, оболочка», является нейтральным эквивалентом перевода слова «плед», имеющего более точные английские соответствия в виде существительных wrap или blanket. Далее, в восьмом столбце стихотворения, авторская линия эмоционально вступает в диалог:

Как у вас там с мерзавцами? Бьют? Поделом.
Ведьмы вас не пугают шабашем?

Данные строки подразумевают обращение В.С.Высоцкого к соотечественникам из будущего, в котором «...зло называется злом / Даже там, в светлом будущем нашем». Использование клишированного фразеологизма «светлое будущее» подчеркивает амбивалентность позиции автора относительно идеологических установок государственной пропаганды тех времен. В английской версии данные строки переданы следующим образом:

What about the rogues? Do you fight them? OK.
Do the witches inspire you with horror?

В данном переводе разговорное наречие «поделом», что означает «заслуженно, справедливо», передано в английском варианте нейтральным OK, которое выражает согласие без эмоционального заряда и надрыва. Во второй строке не отражено существительное «шабаш», имеющее как значение «субботний отдых, предписываемый иудаизмом», так и «ночное сборище колдунов, ведьм с последующим разгулом». Какое именно значение имел в виду автор, мы можем лишь предполагать, ибо в своих текстах В.С. Высоцкий умел мастерски завуалировать множество смысловых пластов.

Обратимся к строкам одиннадцатого столбца баллады, где присутствует аллюзия на церковно-славянское выражение «И ныне, и присно, и во веки веков», интерпретируемое как «И сейчас, и всегда, и вечно»:

Нынче присно, во веки веков, старина.
И цена есть цена, и вина есть вина.

Церковная идиома в данном случае символизирует непреложность определенных жизненных постулатов и аксиом, так называемых «вечных истин». В английском варианте переводчик А. Вагапов допустил трансформацию смысловой сущности оригинала:

Nowadays it’s acknowledge as ever, old man,
That the price is a price, and that wine will be wine.

Во второй строке упоминается вино, которое якобы остается неизменным. А у В.С. Высоцкого эта же строка содержит существительное «вина», переводимое на английский словом guilt. Таким образом, и в этом переводе произведения мы сталкиваемся с некоторыми смысловыми трансформациями и расхождениями, обусловленными затруднительностью интерпретации разговорных метафор и авторских фразеологизмов, которыми была насыщена поэзия В.С. Высоцкого.

Аналогичные элементы семантической компенсации в переводах работ В.С. Высоцкого на другие языки прослеживаются и в символическом стихотворении поэта «Маски» 1971 года, лейтмотивом которого становится противопоставление пути лирического «я» и фатального «беспутья» соотечественников. Поэт выражает тревогу в отношении лицемерности человеческих поступков, сравнивая поведение людей с венецианским карнавалом масок. Обратимся к начальным строкам:

Смеюсь навзрыд, как у кривых зеркал,
Меня, должно быть, ловко разыграли.

Наблюдается искажение В.С. Высоцким разговорного клише «плакать навзрыд», т.е. «громко и судорожно», в иронично-гротескную авторскую идиому

«смеяться навзрыд», что является переосмыслением известного каламбура. Поэт использует разговорный глагол «разыграть» с переносным значением «обмануть», тем самым двусмысленно намекая на приемы карточной игры. Эти строки были переведены на английский язык А. Вагаповым следующим образом:

Somebody must have played a trick on me,
I’m laughing, for it’s like distorting mirrors.

В данном переводе мы наблюдаем перестановку строк и нейтральный тон стихосложения с опущением разговорного авторского выражения «смеяться навзрыд».

Рассмотрим строки седьмого столбца: «Все научились маски надевать, / Чтоб не разбить свое лицо о камни». Здесь В.С. Высоцкий вновь создает авторский метафорически окрашенный фразеологизм «не разбить лицо о камни» по аналогии с существующим разговорно-экспрессивным выражением «не ударить лицом в грязь», которое означает «не оплошать, показать себя с хорошей стороны». Английский вариант перевода данных строк таков:

To save their faces from a break-up and disgrace,
They put on masks and wear them in earnest.

В данном случае мы сталкиваемся с перестановкой строк, что гипотетически может быть обосновано попыткой переводчика добиться рифмованного благозвучия в повествовании, а также наблюдаем добавление компонента inearnest наряду с опущением стилистически значимого глагола «научились», усиливающего смысловой подтекст «распространенности» подобных моделей поведения в человеческой среде.

Таким образом, сравнительное сопоставление некоторых произведений зрелой поэзии В.С. Высоцкого демонстрирует жанровое сосуществование лирических и балладных установок в его творчестве, сопровождаемое популяризацией метафор и фразеологизмов русской разговорной лексики. Он не только активно инкорпорировал в свои работы различные метафоры и фразеологизмы, но и сумел обновить язык авторскими идиоматическими выражениями. Многообразие разговорных метафор и авторских фразеологизмов в его стихах обусловило трудность перевода их на иностранные языки.

Библиографический список

1. Рощина А.А. Автор и его персонажи. Проблема соотношения ролевого и лирического героев в поэзии В. Высоцкого. Мир Высоцкого: исследования и материалы. Вып. II. - М., 1999. c. 122-135.
2. Бердяев Н.А. Дух и реальность: основы богочеловеческой духовности. Философия свободного духа. - М.: Республика, 1994. c. 364-460.
3. Черная Т.К. Русская литература XIX века. Ч. I. - Ставрополь: Изд-во СГУ, 2004. 624 с.
4. Calusarul F. Dear Programme (re: The Bermuda Triangle). URL: (дата обращения: 27.02.2017).
5. Vagapov A. The Ballad Of The Time. URL: (дата обращения: 07.03.2017).
 

O.A.EGOROVA, I.V.SKUGAREVA, Tver State Technical University, Tver

METAPHORICAL REFERENCES IN THE MATURE POETRY OF V.S. VYSOTSKY
(as exemplified in some english translations)

The article discusses the diversity of metaphorical references and similar tropes in the mature poetry of Vladimir Vysotsky as well as translation comparison of several poems into English. Comparative characteristics of some V. Vysotsky’s works translated into English allowed us to reveal semantic transformations in the interpretation of colloquial clichés and author’s metaphorical idioms by translators, which presumably explains the difficulty of translating many of his works into foreign languages.

Keywords: metaphorical references, spiritual realism, mature poetry, metonymy, ballad, pun.


Об авторах:
Егорова Ольга Анатольевна – старший преподаватель кафедры иностранных языков Тверского государственного технического университета, г. Тверь, спин-код: 1954-7772, e-mail:
Скугарева Ирина Валерьевна – старший преподаватель кафедры иностранных языков Тверского государственного технического университета, г. Тверь, спин-код: 7767-8215, e-mail:
Egorova Olga Anatolyevna – Senior Lecturer of the Foreign Languages Subdepartment of Tver State Technical University, Tver, SPIN-code: 1954-7772, e-mail:
Skugareva Irina Valeryevna – Senior Lecturer of the Foreign Languages Subdepartment of Tver State Technical University, Tver, SPIN-code: 7767-8215, e-mail: