Рассматривается разнообразие приемов иносказательности в спортивных стихотворениях Владимира Высоцкого, а также сравнение адекватности некоторых переводов его стихотворений с вкраплением тропов на английский язык. Сравнительная характеристика переводов некоторых стихов о спорте В. Высоцкого на английский язык выявила использование переводчиками метода семантической компенсации для заполнения «лакун», вызванных «безэквивалентной лексикой», включая элементы разговорной риторики.

Ключевые слова: противостояние, сюжетный импульс, метафора, сравнение, антономазия.

Неординарность поэзии Владимира Высоцкого, по мнению ряда исследователей его творчества, в частности, Н.В. Фединой [4], А.А. Рощиной [3], заключается в незаурядной эстетической квинтэссенции его произведений, когда поэт передаёт палочку «речевой эстафеты» субъекту лирического повествования, персонифицирующего в речи иной, нежели авторский тип сознания. В образцах русской классической литературы подобная традиция антономазии восходит к «Повестям Белкина» А.С. Пушкина и «Вечерам на хуторе близ Диканьки» Н.В. Гоголя. Просторечие персонажей данных произведений послужило инструментом экспонирования глубинных пластов народного самосознания, особенностей национальной ментальности российского человека, воплощаемых в русском духе. Ещё В.Г. Белинский обращал внимание на то, что суть национальности – не в одежде и кухне, а в манере понимать вещи.

Как подтверждение вышесказанного постулата, обратимся к сказовым стилизациям Владимира Высоцкого, в которых прослеживается смешение стилистически разнородных лексических пластов, и любое слово выходит за рамки значений, обусловленных словарными дефинициями. Более того, стихотворные персонажи Владимира Высоцкого в рамках устного полилога озвучивают самобытное коллективное «я» эпохи Брежневского застоя, сохраняя в структуре стихосложения элементы сказовой поэтики: устность, адресность самовыражения и нарушение официально провозглашенной «нормативности» языка эпохи семидесятых прошлого столетия. Как следствие, порождаемая смысловая двусмысленность произведений В. Высоцкого проявляется в эстетически многозначной «игре слов», экспонируемой за счет имплементации автором различных приемов иносказательности.

В частности, весьма экспрессивны приемы иносказательности, способствующие умножению художественности и смысловой нагрузки произведений, в так называемых «ролевых песнях» поэта, для которых характерна сложность в детерминации лирического субъекта на фоне общей «прозаизации» произведений В. Высоцкого. Так, российский филолог, критик и прозаик В.И. Новиков подчеркивает ориентированность сознания В.С. Высоцкого на внешний мир – в противовес интроверт погружению в себя, что характерно для традиционного поэта – лирика. В.И. Новиков подчеркивает, что сюжетность особенно проявлялась в балладах и новеллах В. Высоцкого. И хотя в балладном творчестве у Владимира Высоцкого были предшественники, «как поэтновеллист он, по существу, первопроходец» [2, с. 54].

Более того, в новеллах Владимира Высоцкого, к которым уместно причислить и спортивные произведения автора, анализируемые в данной статье, актуальна классическая модель противостояния лирического «я» и внешнего мира. Поскольку в элегических образцах поэзии данное противостояние разворачивается в форме антиномических переживаний лирического героя, отметим, что у Владимира Высоцкого внутренний разлад, как правило, переходит в событийный контекст, то есть в действие.

В данной работе предпринята попытка семантического и статистического анализа разнообразия приемов иносказательности, в частности, ряда тропов, таких как сравнение, ирония, повторы, включая индивидуализированные авторские метафоры, в 17 стихотворениях спортивной направленности Владимира Семеновича Высоцкого с дальнейшим сопоставлением соизмеримости отражения данных коррелятов в англоязычных аналогах произведений данного поэта.

В ряде спортивных произведений В. Высоцкого новеллистический способ экспозиции конфликта подразумевает появление отчужденного персонажа, вовлеченного в перипетии сюжетного развертывания. Причем сюжетная линия разворачивается фрагментарно, без фабульного раскрытия как в эпическом рассказе, демонстрируя отдельные сюжетные импульсы, функция которых – содействовать моделированию кризисной ситуации. Ведь только в ней, согласно В.С. Высоцкому, раскрывается сущность человека.

Наиболее превалирующая модель экспонирования кризисной ситуации в спортивных новеллах предполагает закономерное уклонение персонажа от борьбы, то есть «непротивление злу насилием». Для подтверждения рассмотрим первую песню со спортивным контекстом 1966 года под названием «Сентиментальный боксер». Владимир Высоцкий несколькими крупными штрихами воссоздает атмосферу напряженного боксерского боя, погружая читателя в специфический мир спортивных состязаний за счет имплементации спортивных номинативов, таких как «ближний бой, удар, апперкот, канаты, прижатие в углу». При этом сюжетная линия разворачивается с использованием приема авторской иронии, ведь главный персонаж страдает от нехарактерной для спортсмена сентиментальности, признаваясь в том, что бить человека не любит с детства, однако выигрывает свой бой. Примечательны следующие авторские повторы в первом четверостишье стихотворения:

В данных строках ритмичное повторение существительного «удар» способствует нагнетанию спортивного азарта в ходе боксерского боя. Добавим, что повторы отдельных слов или нескольких строк стихотворения являются неотъемлемым атрибутом произведений В. Высоцкого. В переводе данного четверостишья переводчиком Г. Токаревым на английский язык на одном из поэтических сайтов [7] мы читаем следующее:

В данных строках переводчик Г. Токарев видоизменяет цепочку авторских повторов существительного «удар», используя перечисление нескольких разновидностей боксерских ударов. В частности, согласно дефинициям электронного словаря Мультитран [5] существительное “hook” означает «боковой удар», а “swing” подразумевает «маховое движение». Более того, во второй строчке мы видим преломление авторской смысловой парадигмы посредством импровизации переводчиком образного выражения “cracking like a nut”, для которого нет четкого словарного соответствия в современных электронных словарях. Так, мы гипотетически предполагаем, что данное выражение может быть неадекватно интерпретировано иностранными читателями в силу консервативности англоязычного менталитета, для которого характерны четко регламентированные способы мышления и поведения. Далее, вместо указания вымышленного имени и фамилии боксера «Борис Буткеев (Краснодар)», которое стало нарицательным в ходе популяризации и дальнейшего цитирования данного произведения другими авторами, Георгий Токарев вносит заимствование из французского языка “vis-a-vis”, дословно переводимого «визави, партнер напротив». Подобные метаморфозы авторской стилистики, вероятно, необходимы переводчику для сохранения благозвучия на другом языке, и подтверждают наличие в произведениях Владимира Высоцкого «безэквивалентной лексики», инкорпорирующей реалии, чуждые для языка перевода, и порождающие необходимость использования переводчиками приема семантической компенсации для заполнения смысловых лакун.

Возвращаясь к авторской модальности, далее рассмотрим наполненное авторской иронией шестое четверостишье данного стиха:

В данных строках Владимир Высоцкий использует авторскую гиперболизированную метафору «мне ребра круша» в сочетании с глаголом действия «думал», сопровождая дальнейшее повествование символическим цитированием значимого для эпохи семидесятых фразеологизма «и жить хорошо, и жизнь хороша».

Скрытые коннотации использованного автором приема иносказательности подразумевают не столько иронию, сколько открытый сарказм с лейтмотивом развенчания мечты современников автора о возможности процветания и успеха в атмосфере застоя эпохи Брежнева. В переводе Г. Токарева данные строки звучат так:

Перевод данных строк выдержан с учетом специфики англоязычного менталитета, хотя переводчик заменяет авторскую метафору «мне ребра круша» на аналог “mincing the face” со значением «разрубая лицо». Тем не менее, такой выбор способствовал сохранению благозвучия с существительным “the ace”, дословно переводимым как «туз».

Также примечательна имплементация Владимиром Высоцким ряда паттернов разговорной риторики в данном стихотворении, целевой аудиторией которого был среднестатистический советский гражданин. Приведем в пример десятое четверостишье:

В данных строках автор использует русские фольклорные коннотации, в частности, сравнивая соперника с «чертом» как олицетворением зла и нечистых сил, дополняя данный эпитет авторским риторическим противопоставлением или антитезой в третьей строке «ведь бокс – не драка, это спорт отважных, и т.д.». Далее, рассмотрим данные строки в переводе Г. Токарева:

При переводе мы наблюдаем некоторые трансформации первой строки с отсутствием авторского сравнения с «чертом», ибо первая строка дословно переводима «он продолжает колотить, фыркая». Также вторая авторская строка с разговорным выражением «ему бы – в МВД» была подменена переводчиком аналогом “ The curtain soon must fall”, переводимым дословно «И вскоре опустится занавес», что синонимично объявлению окончания борьбы. Тогда как автор гипотетически прогнозирует, что из соперника получился бы хороший сотрудник МВД, где аббревиатура МВД согласно дефиниции толкового словаря Ефремовой Т.Ф. [1] подразумевает аллюзию на историкополитическую реалию тех времен – Министерство внутренних дел. Таким образом, при сравнении выше обозначенного оригинала и его перевода на английский язык прослеживаются значительные смысловые трансформации и расхождения, обусловленными затруднительностью интерпретации разговорных метафор и авторских фразеологизмов, которыми изобиловала поэзия Владимира Высоцкого.

Следом за боксом в фокус поэтического видения Владимира Высоцкого попадает конькобежный спорт. Более того, в ракурсе спортивных новелл в последующих произведениях данного цикла автор реализует еще одну модель разрешения внешнего событийного конфликта – за счет выхода персонажей из повиновения. Обратимся к стихотворению «Про конькобежца-спринтера» (1966), фабула которого изображает экстраординарный эпизод, впоследствии вызвавший комичный финал, о спринтере, которого вынудили бежать на коньках длинную дистанцию вместо стайера, внезапно взявшего бюллетень по болезни. Обратимся к шестому четверостишью, в котором устами персонажа автор иронично описывает предсказуемый разворот событий:

В данных строках Владимир Высоцкий активно использует спортивный сленг, употребляя значимое для спортсменов разговорное клише «дыхалка» со значением «дыхательная система», которое рифмуется благодаря аллитерации завершающих согласных звуков существительного с их аналогами в наречии «жалко». Как правило, именно аллитерация придает стихотворению особое благозвучие, и Владимир Семенович Высоцкий многократно обращался к данному приему иносказательности в своем творчестве. Далее, кульминацией авторской иронии становится седьмое четверостишье данного произведения, которое гласит:

В данных строках в цепочке образных авторских эпитетов из номинативов, среди спортивных титулов тренера упоминается аббревиатура ОРУД [1], представляющая аллюзию на историко-культурологическую реалию эпохи Брежнева, а именно, подразделение милиции, занятое регулированием дорожного движения. Рассмотрим далее данные строки в переводе А. Соколова на одном из сайтов любителей поэзии [6]:

В данном переводе мы наблюдаем удлинение первой строки четверостишья за счет вкрапления сказуемого “was”, ибо для грамматического строя английского языка характерно наличие и подлежащего, и сказуемого. Тогда как в русском языке, особенно в поэзии, весьма распространены усечения до номинативных предложений. Также аббревиатура ОРУД была упрощена до словосочетания “road police”, поскольку данное сокращение является малозначимым и сложным для понимания иностранными читателями. Обратим внимание, что в третьей строке вместо авторского отрицательного предложения «не пускать меня велел на стадион», что весьма согласуется с последующим уподоблением тренера библейскому персонажу, в частности, Иуде, переводчик А. Соколов воспользовался синонимичным аналогом с дословным переводом «приказал удерживать меня вне стадиона». Мы можем констатировать, что использование отрицательных частиц «не» и «ни» В. Высоцким способствовало усилению эмоционального накала и художественной выразительности произведений, тогда как переводчики его работ, как правило, сглаживали излишнюю эмоциональность и отдавали предпочтение нейтральной манере повествования, тем самым упрощая «многослойное» прочтение подтекстов читательской аудиторией данного мастера поэзии.

Возвращаясь к другим спортивным произведениям Владимира Высоцкого, отметим, что в 1966 г. на экраны страны вышел фильм с его участием «Вертикаль», для которого В.С. Высоцкий написал несколько песен об альпинистах и скалолазах. Обратимся к культовой песне данного цикла «Вершина», ставшей впоследствии гимном, воспевающим мужество не только спортивного альпинизма, но и любительского увлечения данным видом активного отдыха. Рассмотрим начальные строки данного произведения:

В данных строках ощущается, прежде всего, авторское философски резонирующее осмысление рискованности данного вида спорта с повышенной долей травматизма. Первая строка включает значимый повтор наречия «здесь», ставшего звеном авторской сравнительной метафоры, которая со временем превратилась в поговорку реальных альпинистов. Во второй и третьей строках мы наблюдаем дальнейшее нанизывание авторских окказионализмов, когда атрибуты горной стихии, то есть лавины и камнепады, частично олицетворяются до уровня живых сил, которые могут «идти» и «реветь». В четвертой строке Владимир Высоцкий мастерски использует аллитерацию конечных согласных в глаголах «свернуть» и «обогнуть», усиливая общую глубину психологизма повествования сравнением данного пути с военной тропой.

Далее, рассмотрим данные строки в переводе Георгия Токарева [8] на одном из сайтов:

В переводе мы замечаем отсутствие «фирменных» повторов Владимира Высоцкого в первой строке, описывающей в нейтральном стиле, что «горы сильно отличаются от равнин». В третьей строке Георгий Токарев видоизменяет авторский смысловой посыл за счет расширения предложения однородным сказуемым вкупе с дополнением, которые уместно перевести «наполняя вашу душу благоговением». И в четвертой строке мы наблюдаем некоторую тяжеловесность переводческой интерпретации авторской строки «и можно свернуть, обрыв обогнуть» из-за вкрапления подлежащего “we” и модального глагола “might”. Таким образом, за мнимой легкостью и сжатостью авторского изложения скрывается не только кропотливый творческий труд Владимира Семеновича Высоцкого, но и самобытность уникального таланта, позволяющего увидеть и раскрыть посредством разнообразия приемов иносказательности разноплановые поэтические сюжетные линии.

Обратим внимание, что на спортивных сюжетах Владимир Высоцкий сумел многократно проиграть различные варианты спортивных побед и фиаско, обусловленных инакомыслием персонажей, которые не готовы принимать стандартную модель поведения, в том числе и в спорте. Примечательно, что используя приемы иронического парадокса и гиперболического сарказма, автор как бы проигрывает следующую сюжетную линию: сначала его герой отстает от соперников, практически «спекается», однако на финише неожиданно реализует прорыв, обеспеченный переменой общей стратегии поведения и выходом за установленные табу. Например, в «Песенке прыгуна в высоту» 1970 г. персонаж заявляет, что свою нестандартную толчковую правую (ногу) «я не сменю на правую левую!» И в этих заключительных строках проявляется не только убежденность спортсмена в своей правоте, но и скрытая коннотация общего вызова эпохе застоя и безвременья, в которую пришлось творить автору данного произведения. Хотя между автором и его персонажами наблюдается некоторая «ироническая» дистанция, насыщаясь энергетикой преодоления экзистенциальной несвободы и энтропии бытия, она не переходит в отстранение, а способствует воодушевлению читателей на преодоление внутри личностных сомнений и комплексов, гарантируя финальную победу по аналогии со спортом.

В заключении хотелось бы добавить, что статистический анализ частотности приемов иносказательности в вышеупомянутых спортивных произведениях Владимира Высоцкого продемонстрировал, что наиболее превалирующими в этих произведениях являются повторы, в том числе и в виде рефрена, авторские метафорические окказионализмы и сравнения. В долевом отношении они составили две трети от общей совокупности словесных тропов.

Библиографический список

O.A.EGOROVA, I.V.SKUGAREVA, Tver State Technical University, Tver

The article dwells on the diversity of allegorical techniques in Vladimir Vysotsky’s sporting verses as well as the English-Russian translation comparison of his several poems containing tropes. Comparative characteristics of some sport poems’ translations into English revealed the semantic compensation usage by translators for filling "gaps" caused by "nonequivalent vocabulaire", including elements of colloquial rhetoric.

Keywords: confrontation, plot impulse, metaphor, comparison, antonomase.