Ане стало скучно; она долго сидела с сестрой на берегу ручья и читала книжку, но книжка ей не нравилась: «Что хорошего в книжках, если в них нет картинок!» думала Аня.
День быль жаркий. Аня задумалась — не собрать ли — — — цветочков — — — для — — — — веночка — — — — — — — как вдруг мимо нее пробежал белый кролик с красными глазками.
— Беда, беда, я опоздаю! — воскликнул он человеческим голосом; но это нисколько не удивило Аню.
Когда же кролик вынул из жилетного кармана часы, чтобы взглянуть, который час, и потом поспешно побежал дальше, Аня в изумлении вскочила и побежала за ним через лужок.
Она нагнала его в ту минуту, когда он юркнул под кустик, где оказался подземный ход.
Не долго думая, Аня прыгнула вслед за ним, пробежала шагов двадцать и вдруг почувствовала, что падает в глубокий колодезь.
Должно быть, колодезь был очень глубок, или Аня падала очень медленно, потому что, падая, она успела осмотреться. Сначала она посмотрела вниз, чтобы узнать, куда она падает; но там было очень темно. Потом она заметила, что стены колодца состоят из книжных и кухонных шкафов. Книжные шкафы были наполнены книгами, и перед ними висели картины и карты разных стран света.
Продолжая падать, Аня схватила с полки одного кухонного шкафа банку с надписью: «апельсинное варенье», но к ее досаде она оказалась пустой.
Бросить ее она не хотела, чтобы не убить кого-нибудь внизу, й ей удалось сунуть банку на полку другого шкафа.
— После этого, мне нипочем будет упасть с лестницы или свалиться с крыши! — сказала Аня.
Все вниз, вниз, вниз летела Аня.
«Неужели конца не будет этому?» думала она. «Должно быть я нахожусь уже в самом сердце земли! Сестра говорила, что до середины земли 850 миль. Вот смешно будет, когда я совсем провалюсь сквозь землю и очутюсь по другую сторону земли среди людей, которые ходят на голове!.. Там я спрошу: “Пожалуйста, скажите мне, сударыня, это Австралия или Новая Зеландия?”»
И при этом Аня попыталась сделать реверанс. Вообразите себе, сделать реверанс в воздухе, когда падаешь!.. Это не так-то легко!
Между тем все вниз, вниз, вниз летела Аня.
Мой котик Васька, наверное, будет искать меня вечером!.. — снова заговорила она сама с собой. — Надеюсь, ему не забудут дать молочка... Как жаль, что ты, Васенька, не со мной. Правда, тут в воздухе нет мышей; но ты мог бы ловить воробышков, — они, наверное, летают здесь... А ты любишь, Васенька, воробышков?.. Скажи-ка, много ли ты их съел на своем веку? Говори...
Но не успела Аня договорить, как вдруг упала на кучу сухих листьев и хвороста. Она поспешно вскочила и взглянула наверх, но там было совсем темно. Перед нею же находился длинный ход, в конце которого она увидела бежавшего кролика.
Нельзя было терять ни минуты. Аня бросилась за ним и услышала, как кролик, свернув за угол, со вздохом проговорил:
— О, уши! о, усы!.. Как я опоздал!..
Аня уже нагоняла его, но когда свернула за ним за угол, кролик вдруг исчез.
Осмотревшись, она увидела, что находится в длинном низком коридоре, который был освещен лампочками. По обе стороны находилось множество дверей, но все они были заперты.
«Как же я выберусь отсюда?» думала Аня, направляясь дальше по коридору.
Вдруг она увидела перед собою маленький столик, весь из толстого стекла. На нем лежал золотой ключик.
Аня тотчас подумала, что этот ключ подойдет к какой-нибудь из дверей в коридоре. Но оказалось, что он не подходил ни к одному замку.
Когда же она вторично обходила коридор, пытаясь отворить ключом одну из дверей, то вдруг очутилась перед низкой занавеской, которой раньше не заметила; за него оказалась маленькая дверь, вышиною около поларшина.
Ключик подошел к этой двери, и Аня очень этому обрадовалась.
Отворив дверь, Аня увидела перед собою крошечный ход, через который мог бы пролезть только мышонок.
Аня заглянула в него и увидела, что за ним находится прекрасный сад с чудесными цветами и журчащими фонтанами.
«Ах как хорошо было бы выбраться из этого темного коридора и погулять там среди цветов и прохладных фонтанов!» подумала Аня. «Но как пролезть туда?.. Мне хотелось бы превратиться в тонкую подзорную трубку!.. Если бы я только знала, как это сделать?»
С нею уже случилось так много чудесного, что ей казалось все возможным.
Полюбовавшись чудесным садом, она вернулась к столу, надеясь найти на нем другой ключ или книгу с указаниями, как превратиться в подзорную трубку. На столе оказался пузырек с красивою надписью: «выпей меня».
— Раньше его здесь не было, — сказала Аня. — Легко сказать: «выпей меня». Нет, сначала я посмотрю, нет ли на ярлыке черепа!
Аня много слышала о том, как часто дети попадались впросак, когда не слушались папы и мамы; она знала, что каленым железом можно обжечься, ножом можно обрезаться, а иголкой уколоться.
Аня не забыла также, что опасно пить из такого пузырька, на ярлыке которого нарисован череп.
Но на пузырьке не было черепа, н Аня попробовала этого лекарства. Н так как оно оказалось очень вкусным и состояло из вишен, битых сливок и ананаса, то Аня не задумываясь выпила весь пузырек.
— Что это со мною делается? Как меня коробит! — воскликнула Аня. — Должно быть, я в самом деле превращаюсь в подзорную трубку!..
Так п случилось: она сморщилась п ссохлась до того, что превратилась в крошку ростом в четверть аршина.
Аня просияла от радости, что сделалась такой маленькой и сможет теперь пролезть чрез узкий ход в чудесный сад; но в то же время испугалась, что может вся превратиться в ничто, как сгоревшая свечка.
«На что я тогда буду похожа?» думала Аня.
И она попыталась представить себе, на что похожа сгоревшая свечка...
Заметив, что она перестала уменьшаться, Аня решила идти в сад; но подходя к маленькой двери, спохватилась, что забыла взять со стола ключик.
Она побежала за ним, но к своему ужасу увидела, что сделалась такой маленькой, что не может достать его.
Снизу сквозь стекло она ясно видела лежавший на столе ключик.
Она попыталась взобраться наверх по одной из ножек стола, но ножка была слишком гладкая.
Измучившись напрасно. бедная девочка залилась горькими слезами.
— Перестань! слезами горю не поможешь! — сердито крикнула она себе, — сейчас перестань плакать!
Аня часто давала себе хорошие советы, по редко исполняла их, а иногда так строго бранила себя, что доводила сама себя до слез. Однажды она хотела даже дать себе пощечину за то, что обманула сама себя из игре, когда представляла из себя два лица. Вдруг Аня увидела под столом шкатулочку; в ней оказалось пирожное с надписью: «съешь меня!»
— Хорошо, я съем тебя, — сказала Аня, — и если я от этого вырасту, то достану ключик, а если сделаюсь меньше, то проползу в дверь и попаду в сад.
Она откусила кусочек пирожного и с любопытством спросила себя:
— Ну, посмотрим «вверх или вниз»?
И, положив руку на голову, очень удивилась, что с ней не происходит никакой перемены.
Обождав несколько минут, она съела все пирожное.
— Как смешно! — вскричала Аня. — Теперь меня растянет, как самую длинную подзорную трубку!.. Прощайте, мои ноги! — сказала она, глядя как ее ноги удаляются от нее и делаются все меньше. — О, мои бедные ножки! Кто вам сегодня оденет чулки и башмачки?.. Я слишком далеко от вас и не могу этого сделать. Справляйтесь сами, как знаете... Но я должна быть доброй к ним, иначе они не пойдут туда, куда я захочу. Я подарю им к Рождеству новые башмачки. Но как послать им мой подарок?.. Придется по почте. Вот смешно будет послать своим ногам подарок с таким забавным адресом:
— Ах, какие глупости я болтаю! — засмеялась Аня и в ту же минуту стукнулась головой о потолок: оказалось, что она вытянулась в вышину на целую сажень.
Схватив со стола золотой ключик, Аня побежала к маленькой двери; но она была слишком велика, чтобы пройти в чудесный сад через маленькую дверь, а чтобы хоть заглянуть туда, она должна была лечь на пол, и ей сделалось так грустно, что она снова заплакала горькими слезами.
— Стыдись, — забранила она себя, — такая большая девочка и плачешь! Перестань сейчас, слышишь!
Но слезы у Ани лились ручьями, и вскоре вокруг нее образовался прудок в вершок глубины и в половину коридора длины.
Но вот вдали послышались шаги; она поспешно вытерла слезы, чтоб ы посмотреть, кто идет.
То был белый кролик в роскошной одежде: в одной руке у него была пара белых перчаток, а в другой веер. Он шел поспешно по коридору и бормотал:
— О, герцогиня, герцогиня! Как она рассердится, если я опоздаю!
В своем горе Аня готова была просить кого угодно о помощи, и. когда кролик подошел к ней ближе, она умоляющим голосом сказала ему:
— Прошу вас, добрый господин...
Кролик задрожал от страха и, выронив из рук перчатки и веер, бросился опрометью бежать.
Аня подняла веер и перчатки, и так как в коридоре было душно, то стала обмахиваться веером.
— Удивительно, как сегодня все странно! — сказала она. — Вчера ведь был совсем обыкновенный день.
Неужели меня ночью подменили? Та ли я теперь, какой была утром? Мне кажется, что со мною произошла необыкновенная перемена. Но если я не та, которой я была раньше, гав кто же я теперь?..
Аня стала припоминать всех подруг, чтобы узнать, не превратилась ли она в одну из них.
— Нет, я не Вера, — сказала она, — у ней длинные локоны, а у меня волосы гладкие; в Надю я и подавно не могла превратиться — ведь она почти ничего не знает, а я уже научилась очень многому! Кроме того, она Надя, а я Аня!.. О, как все перепуталось сегодня!.. — воскликнула Аня. — Посмотрим, забыла ли я все то, что знала; начнем: четырежды пять — двенадцать, четырежды шесть — тринадцать, а четырежды семь... нет, это неверно, так я никогда не дойду до двадцати! Но таблица умножения не так нужна. Географию я лучше знаю: Петербург — столица Москвы, Москва — столица Петербурга, Лондон — столица Парижа, а Париж — столица Рима, а Рим... нет, нет, все это неверно! Должно быть, я превратилась в Надю!.. Но басни я всегда знала лучше всех. Начну:
— Да, эту басню я не забыла! — сказала Аня.
Взглянув на свои руки, она удивилась, что сама того не замечая, одела белые перчатки кролика.
— Как могла я одеть их! — воскликнула Аня. — Неужели я опять сделалась маленькой?
И Аня поспешно подошла к столу, чтобы смерить себя; оказалось, что она была вышиной всего пол аршина; в то же время она чувствовала, что продолжает заметно сморщиваться и уменьшаться. Заметив, что причина этому веер, она в ужасе отбросила его от себя и тем спасла себя от полного исчезновения.
Как я счастливо отделалась! — воскликнула Аня, радуясь, что она еще существует; — а теперь скорее в сад!
Она побежала к маленькой двери. Но увы! дверь оказалась запертой, а золотой ключик лежал на стеклянном столике.
— Горе мне! — воскликнула Аня, — я сделалась такой маленькой, какой никогда не была раньше! Ох, худо мне будет, худо!
Говоря это, она поскользнулась и — шлеп! — упала в соленую воду прудка, образовавшегося из ее слез.
— Зачем только я так много плакала, — .сказала Аня, плывя по прудку, — теперь в наказание я утону в собственных слезах. Вот будет странно!.. Но сегодня все так странно!..
В эту минуту она услышала позади себя плеск: вероятно кто-то упал в пруд. Аня поплыла в ту сторону и увидела, что в пруд упала мышка.
Мышка посмотрела на нее с любопытством и поплыла дальше.
«Может быть, она говорит по-русски, — подумала Аня, — а может быть, это французская мышь. Заговорю-ка я с нею по-французски».
— Ou est ma chatte? — обратилась к ней Аня, вспомнив первый урок французского языка.
Мышка высоко подпрыгнула из воды и затряслась от страха.
Ах, извините, пожалуйста! — спохватилась Аня. — Я забыла, что вы терпеть не можете кошек.
— А ты любила бы кошек, если б была на моем месте? — злобно крикнула ей мышка.
— Нет, я тоже не любила бы их, — ответила Аня. — Пожалуйста, не сердись на меня... Но я все-таки хотела бы познакомить тебя с моим Васенькой. Ты наверное полюбила бы этого котика. Он такой красивый, спокойный, так мило мурлычет перед камином, так старательно моет лапкой свою мордочку, точно гостей зазывает, и отлично ловит мышей...
Мышка съежилась от страха, и шерсть ее поднялась дыбом.
Прости, прости, — поспешно сказала Аня, увидев, что снова обидела мышку. — Оставим этот разговор.
Прошу тебя, — сказала мышка, — никогда не говорить о кошках. Все мы ненавидим этих противных кровожадных животных!
— Не буду, не буду говорить о них!.. — успокаивала мышку Аня и поспешила переменить разговор. — А любишь ли ты собачек?
Мышка промолчала.
— Вот у нашего соседа — продолжала Аня, — есть чудесная собачка! Шерстка у ней кудрявая, ушки на макушке, глазки кругленькие, блестящие!.. Она носит поноску, служит и ходит на задних лапках, умеет просить, прыгает через обруч, знает много других фокусов, отлично ловит мышек и... ах, я опять обидела тебя!..
При этих словах мышка в страхе поспешно поплыла от Ани.
— Милая мышка, вернись, вернись ко мне! — крикнула ей Аня. — Я не буду больше говорить о кошках и собачках.
Мышка обернулась и дрожащим голосом сказала ей:
— Поплывем к берегу: там я расскажу тебе свою историю, и ты узнаешь, отчего я терпеть не могу собак и кошек.
Тем временем в прудке собралось множество птиц и зверей, среди которых была утка, селезень Додо, красный попугай Лори, молодой орел и разные другие животные. Все они также поплыли к берегу вместе с Аней и мышкой.
Таким образом на берегу собралось большое общество разных животных; все сильно промокли и были в дурном расположении духа.
Первою заботой было решить вопрос, как скорее обсохнуть.
Аня быстро свыклась с этим обществом и весело беседовала со всеми и в особенности с попугаем Лори, который свысока смотрел на нее.
— Я старше тебя и потому знаю больше. чем ты, — сказал ей наконец Лори.
Аня спросила сколько ему лет. но Лори отвернулся от нее, показывая этим, что не хочет больше говорить с нею. Наконец мышка громко заговорила:
— Садитесь все! Я сейчас скажу вам, как скорее обсохнуть.
Все уселись вокруг мышки. Аня с нетерпением ждала, что посоветует мышка, потому что чувствовала, что сильно простудится, если скоро не согреется.
— Ну, уселись? — спросила мышка оглядываясь. — Самое лучшее средство обсохнуть скорее, это... — да сидите же смирно, не шумите. — это посидеть смирно и послушать интересный рассказ. Слушайте, я расскажу вам, друзья, про мышей и лягушек:
«Было прекрасное майское утро. Квакун двадесятый, царь знаменитой породы, властитель ближней трясины, вышел из мокрой столицы своей, окруженный блестящей свитой придворных. В припрыжку они забрались...»
— О-о-о-ох! — зевнул попугай.
— Что вы сказали? — спросила мышка, недовольная тем, что ее прервали.
— Ничего! — ответил попугай.
— А мне показалось, что вы что-то сказали. Я продолжаю, господа. Итак: в припрыжку они забрались на пригорок, сочной травою покрытый. и там, на кочке усевшись, царь нашел...
— Что нашел? — спросила утка.
— Разве ты не понимаешь, что это значит? — с досадою сказала мышка.
— Отлично понимаю, когда нахожу что-нибудь, например, лягушку или червячка. Скажи, что нашел царь?
Мышка отвернулась от утки и продолжала:
«Царь нашел нужным приказать вызвать бойцов, чтоб его, царя, забавляли боем кулачным. Вышли бойцы, началось; уж много было лягушечьих морд царю в угожденье разбито...» — Ну, милочка, обсохла ли ты? — спросила мышка Аню.
— Нет я еще насквозь мокрая, — ответила Аня.
— В таком случае, — сказал торжественно Додо, — я предлагаю отложить заседание и приступить к более действительному средству.
— Говори яснее! — сказал орел, — я не понимаю, что ты говоришь, и уверен, что ты и сам не понимаешь!
И орел нагнулся, чтобы скрыть улыбку, а некоторые птицы захихикали.
— Я хотел сказать, — сказал раздраженный Додо, — что лучшее средство скоро обсохнуть, это затеять на лужке игру, например бегать.
— В перегонку? — спросила Аня.
— Нет, — ответил Додо, — в этой игре каждый может делать что хочет: бегать, ходить, стоять, крушиться, топтаться на одном месте.
И Додо начертил большой круг.
— Начинайте! — крикнул он.
Все вошли в круг: одни начали бегать, потом останавливались, чтобы перевести дух, другие спокойно разгуливали или прыгали, третьи топтались на одном месте; всякий делал что хотел. Так продолжалось полчаса.
— Довольно! — крикнул наконец Додо.
Все звери обступили его.
— Кто выиграл? — раздались со всех сторон голоса.
Додо не знал, что ответить на этот вопрос. Он глубоко задумался и потирал себе пальцем лоб. Все терпеливо ожидали его ответа.
— Все выиграли! — сказал он наконец, все должны получить по призу!
— А кто будет раздавать их? — раздалось со всех сторон.
— Разумеется она! — сказал Додо, указывая на Аню.
Все общество тотчас обступило Аню с криком:
— Призы! Призы!
Аня не знала, что делать. В смущении сунула она руку в карман и, вынув оттуда коробку с леденцами, раздала всем по леденцу вместо приза. Леденцов как раз хватило на всех.
— Ей тоже надо дать приз! — сказала мышка.
— Разумеется, — сказал Додо. — Что у тебя еще в кармане? — спросил он Аню.
— Только наперсток, — ответила печально Аня.
— Дай его мне, — сказал Додо.
Все окружили Аню, и Додо торжественно передал ей наперсток со словами:
— Просим вас оказать нам честь и пришить этот прекрасный наперсток.
Эта короткая речь была покрыта громкими одобрительными криками.
Все это показалось Ане так нелепо, что она готова была расхохотаться. Но заметив, что все общество очень серьезно смотрит на нее, она поклонилась всем и почтительно приняла от Додо наперсток.
С большим трудом съели птицы свои призы, и затем все общество столпилось вокруг мышки.
— Расскажи нам еще что-нибудь! — просили они мышку.
Да вы не будете слушать, и рассказ мой покажется вам длиннохвостым.
— Расскажи, расскажи! — раздалось со всех сторон. — Длиннохвостый рассказ! Это интересно!
— Я расскажу вам, какая беда однажды со мною чуть не случилась: в один прекрасный день я ушла из нашей норы и, перебравшись через гору, пустилась бежать. Бежала я недолго, как вдруг с размаху наскочила на двух зверей.
— То были кот и петух! — прервала мышку Аня.
— Зачем ты перебила меня и не дала докончить рассказ, глупая девочка! — сказала сердито мышка.
— О, не сердись на меня! — просила Аня.
Но мышка сердито покачала головой и убежала.
— Вернись, вернись! — кричали звери.
— Как жалко, что она ушла! — сказал со вздохом попугай.
— Вот видишь, как нехорошо сердиться из-за пустяков! — сказала сова своей дочери.
— Жаль, что мой Васенька не со мною, — сказала Аня, — он скоро вернул бы мышку!
— А позвольте узнать, кто это ваш Васенька? — спросил попугай.
— Васенька это наш котик! — ответила Аня. — Вы не поверите, как ловко он ловит мышей! А посмотрели бы вы, как он ловит птиц! Просто удивленье! Как поймает, так мигом съест.
Эти слова всполошили всех. Некоторые птицы тотчас улетели. Старая сорока встряхнулась и полетела, сказав: «Мне пора домой, уж поздно, здесь можно простудиться», а маленькая канарейка, вся трясясь от страха, пропищала своим деткам: «Скорей домой! Вам спать пора!» Скоро все птицы разлетелись под разными предлогами, и Аня осталась одна-одинешенька.
— Зачем я заговорила о Васеньке? — со вздохом сказала она. — Здесь его никто не любит. — О, мой милый Васенька, увижу ли я тебя снова!
В это время Аня услышала вдали чьи-то шаги; она оглянулась в надежде, что мышка возвращается докончить свой рассказ.
Но то была не мышка, а кролик. Он шел медленно и как бы искал что-то, и Аня слышала, как он бормотал:
— О, горе, горе! что будет со мною! Герцогиня прикажет меня повесить!.. Но где я мог потерять их?..
Аня тотчас догадалась, что он ищет перчатки и веер. Желая помочь кролику, она принялась искать их, но после ее купанья в пруде все кругом совсем изменилось, и большой коридор с стеклянным столиком и маленькою дверью исчезли бесследно.
Увидев Аню, искавшую его веер, кролик сердито крикнул ей:
— Маша, что ты тут делаешь? Беги скорей домой и принеси мне пару перчаток и веер. Скорей, скорей!
Аня так испугалась, что опрометью побежала в ту сторону, куда указал ей кролик.
— Он принял меня за свою прислугу, — пробормотала Аня, продолжая бежать. — Как он удивится, когда узнает, кто я!.. Надо скорее принести ему его веер и перчатки.
Она подбежала к маленькому красивому домику; на дверях была медная дощечка с надписью: «Б. Кролик». Аня вбежала на крыльцо и быстро поднялась по лестнице, опасаясь встретить настоящую Машу раньше, чем найдет веер и перчатки.
— Ха, ха, ха! Как смешно! — засмеялась Аня. — Я исполняю поручение кролика! Пожалуй, и Васенька будет давать мне поручения!.. Ха, ха, ха!
Поднявшись наверх, Аня вошла в чистую комнатку. Перед окном на столике лежали веер и несколько пар крошечных перчаток. Аня взяла со столика веер и пару перчаток и только что собралась уходить, как заметила у зеркала маленький пузырек. Хотя на нем не было написано: «выпей!», Аня все-таки вынула пробку и приложила пузырек к губам.
«Удивительно, как только я съем или выпью что-нибудь, со мной непременно случится что-то необыкновенное, — думала Аня. — Посмотрим, что будет со мною, если я выпью весь пузырек?... Надеюсь, что я опять вырасту. Уж очень мне надоело быть такой крошкой!..»
Действительно, так и случилось, и даже скорее, чем Аня ожидала; едва успела она опорожнить пузырек до половины, как почувствовала, что растет необычайно быстро. Не прошло и минуты, как голова ее стукнулась о потолок, и Аня поспешила нагнуться, чтобы не свернуть себе шею.
Аня поспешно отбросила от себя пузырек.
— Довольно, довольно расти!.. — вскричала она, — ведь я и теперь не пройду в дверь!.. И зачем только я так много выпила!..
Но сожалеть об этом было поздно. Аня продолжала быстро расти и вскоре должна была опуститься на колени, а в следующую минуту ей стало тесно и в таком положении, и она должна была растянуться на полу и упереться локтем в дверь, а другую руку подложить себе под голову.
Аня сильно испугалась. Видя, что она продолжает расти с прежней быстротой и ей становится очень тесно в комнате, она просунула руку в окно, а ногу протянула в камин.
— Что-то будет дальше? — бормотала испуганная девочка. — Здесь для меня нет больше места. Эти стены скоро задушат меня!..
К счастью для Ани, действие заколдованного пузырька прекратилось — она перестала расти, но потеряла всякую надежду выбраться когда-либо из этой комнаты.
— Дома было гораздо лучше, — вздыхала Аня, — там я не делалась каждую минуту то большой, то маленькой, и там мною не командовали ни мыши, ни кролики. И зачем только я побежала за кроликом?.. Когда я читала сказки, то всегда думала, что ничего подобного быть не может, а теперь я сама участвую в такой сказке!..
В это время снаружи послышался чей-то голос:
— Маша! Маша! принеси мне скорее перчатки! — а вслед затем на лестнице раздался топот маленьких ног.
Аня догадалась, что кролик ищет ее, и задрожала от страха так сильно, что весь домик затрясся, — она совсем забыла, что теперь сама была в тысячу раз больше кролика и что ей нечего было его бояться.
Кролик подошел к двери и пытался отворить ее, но все его усилия были напрасны, потому что Аня плотно упиралась в дверь.
— Придется войти через окно!.. пробормотал кролик.
— Посмотрим, как ты войдешь! — прошептала Аня.
Она стала прислушиваться. Через несколько минут ей показалось, что кролик подошел к окну, приставил лестницу и поднимается наверх.
Аня быстро протянула руку в окно, чтобы схватить его, но это ей не удалось; затем послышался чей-то слабый крик, падение чего-то и звук разбитых стекол.
«Должно быть, он упал на парник», — подумала Аня.
Затем она услышала, как кролик сердито крикнул:
— Гусь! Гусь! Где же ты?
— Где мне быть! Я здесь, ваша милость! Копаю яблоки! — ответил чей-то голос.
— Копаешь яблоки?.. Иди скорей сюда! Помоги мне выбраться из парника!
Снова послышался звон разбитых стекол.
— Теперь скажи мне, Гусь, что там в окне наверху?
— Рука, ваша милость!
— Ах ты, осел! Разве бывают такие большие руки? Она ведь занимает все окно!
— И все-таки это рука, ваша милость!
— Но там ей не место; поди, убери ее!
Наступила тишина. Внизу послышался шопот, и Аня уловила только несколько отрывочных слов: «готов услужить вам, ваша милость! — Нет, страшно, ваша милость! — Жалкий трус! Делай, что тебе приказывают!»
Затем все затихло. Аши снова протянула руку, как бы собираясь схватить кого-то, и опять послышался звон разбитых стекол и чей-то испуганный крик.
«Как у них много парников! — подумала Аня. — Интересно знать, что они теперь будут делать? Разве вытащут меня отсюда через окно? Но ведь мне не пролезть!.. Ах, как мне хочется уйти отсюда!..»
Аня стала прислушиваться; кругом было тихо. Наконец загремела маленькая тележка с веревочной лестницей и раздалось множество голосов, кричавших: «Где другая лестница? — Мне велели привезти только одну! — Другая у Ящера! — Эй, Ящер, принеси-ка другую! — Приставьте ее сюда к стене! — Она коротка! — Надо связать обе лестницы! — Не надо, и так хватит! — Эй, Ящер, лови веревку! — Выдержит ли крыша? — Берегись, чтоб с крыши не упала черепица! — Ай, ай, падает, берегитесь! — Кто полезет в трубу? — Я не полезу! — И я тоже! — Я тоже! — Пусть лезет Ящер! — Слышь, Ящер, его милость приказывает тебе лезть в трубу!»
— Вот что! — пробормотала Аня. Ящер должен пролезть сюда через трубу! Они, кажется, очень надеются на него, но я не хотела бы быть на его месте. Правда, камин неширок, но я все-таки могу в нем двигать ногой!
Аня вытянула ногу насколько могла и стала ждать. Вскоре она услышала, как в трубе карабкается какой-то зверек. Почувствовав, что сверху что-то коснулось ее ноги, Аня сильно поддала ногою вверх и стала ждать, что будет дальше.
Сначала она услышала множество голосов: «Смотрите, смотрите, как высоко взлетел наш Ящер!» а затем раздался голос кролика: «Ловите, ловите его!» а после минутной тишины послышались голоса: «Поддержите ему голову! — Немного вина! — Вы задушите его! — Как ты себя чувствуешь, старина? — Что случилось с тобою? — Расскажи нам?»
— Я сам не знаю, что со мною случилось, — ответил Ящер слабым голосом, — нет, благодарю, довольно вина! Я уже чувствую себя лучше, но я слишком взволнован, чтобы рассказывать. Я знаю только, что когда я спустился в трубу, там вдруг поднялось что-то в роде Ваньки-встаньки и я, как ракета, вылетел оттуда!
— Это мы видели, бедняга! — раздались кругом голоса.
— Надо сжечь дом! — крикнул кролик.
— Если вы это сделаете, я натравлю на вас Васеньку, — крикнула им Аня.
Наступила глубокая тишина.
— Что-то они теперь затеют? — спрашивала себя Аня. — Хоть бы догадались сорвать крышу!
Через несколько минут внизу снова зашумели.
— Одной тележки за глаза довольно! — кричал кролик.
— Одной тележки с чем? — спросила себя Аня.
Аня не долго оставалась в неизвестности. Через несколько мгновений в окно полетел настоящий град мелких камней, из которых несколько попали Ане в лицо.
— Этому надо положит конец, сказала Аня и строго крикнула в окно:
— Не смейте бросать камни!
Снова наступила тишина. И тут Аня к своему изумлению заметила, что все камни превратились в пирожные.
«Если я съем одно из них, — подумала Аня, — то, наверное, сделаюсь опять маленькой».
Аня съела пирожное и к своей великой радости тотчас почувствовала, что становится меньше.
Наконец она уменьшилась настолько, что могла пройти в дверь. Быстро отворив ее, Аня выбежала из дома, перед которым собралась многочисленная толпа маленьких зверей и птиц. Бедную маленькую ящерицу поддерживали за лапки две морские свинки, дававшие ей лекарство из маленького пузырька.
Как только Аня выбежала из дома, все с криком набросились на нее; но она бежала так быстро, что скоро добралась до опушки небольшого леса.
— Теперь мне надо снова вырасти, — сказала Аня, — а потом пробраться в тот чудесный сад.
Боязливо пробираясь по лесочку, она вдруг услышала над собою резкий визгливый лай. Сверху на нее уставилась своими круглыми глазами огромная собака, пытавшаяся тронуть ее своей лапой.
— Милая собачка, милая! — заговорила в страхе Аня ласковым голосом, стараясь умилостивить собаку и боясь, как бы она не съела ее.
Аня подняла палочку и бросила ее вверх. Собака весело залаяла и, поймав на лету палку, стала играть и бегать с нею по лужку.
Аня без оглядки бросилась бежать и бежала она до тех пор, пока лай собаки не затих вдали.
«Какая хорошенькая собачка! — думала Аня, остановившись, чтобы перевести дух, и обмахиваясь одуванчиком. — Я с удовольствием выучила бы ее разным фокусам, если бы не была такой маленькой. Да, но как мне вырасти?... Придется опять съесть или выпить что-нибудь! Но что именно?..»
Аня задумчиво пошла дальше. В лесу цвели полевые цветочки, зеленела травка, а птицы так громко и весело щебетали и пели, что Аня тоже запела:
Вдруг Аня заметила огромный гриб; осмотрев его со всех сторон, она поднялась на цыпочки, чтобы посмотреть, что находится на нем.
На грибе сидела большая розовая гусеница и спокойно курила трубку, не обращая никакого внимания на Аню.
Несколько минут Аня и гусеница молча смотрели друг на друга, а затем гусеница вынула изо рта трубку и спросила:
— Кто ты?
— Я... я... — ответила в смущении Аня, — я не знаю, кто я!.. Меня сегодня превращали несколько раз.
— Что ты хочешь этим сказать? — строго спросила гусеница. — Говори яснее!
— Я не знаю, как тебе объяснить. Ты сама видишь, что я совсем не я!
— Этого я не вижу.
— Не знаю, как тебе сказать... но если в один день превращаешься несколько раз то в большую, то в маленькую, так легко сбиться с толку.
— Вздор! — сказала гусеница.
— Может быть, с тобой этого еще не случалось, — возразила Аня, — но рано или поздно ты превратишься в куколку, а потом в бабочку, и тогда ты тоже найдешь эти превращения странными, не правда ли?
— Нисколько! — ответила гусеница.
— А мне все это кажется очень странным!
— Тебе! — заметила с презрением гусеница. — Но кто же ты?
— Мне кажется, сначала ты должна была бы сказать мне, кто ты? — сказала обидевшись Аня.
— Почему? — спросила гусеница.
Аня не нашлась, что ответить, и, заметив, что гусеница сердится, повернулась и ушла.
— Вернись, вернись! — крикнула ей гусеница. — Мне надо сказать тебе нечто очень важное!
Аня вернулась.
— Ты слишком обидчива! — сказала гусеница.
— И это все, что ты хотела мне сказать? — спросила с досадой Аня.
— Нет.
Аня решила подождать, что скажет ей гусеница, тем более, что торопиться ей было некуда. Несколько минут гусеница молча курила свою трубку, а затем спросила:
— Ты думаешь, что ты превращена?
— Да, госпожа Гусеница, я все забыла, ничего не могу запомнить и каждые десять минут превращаюсь то в большую, то в маленькую!
— Ничего не можешь запомнить?
— Ничего, даже все стихи перезабыла! — грустно ответила Аня.
— Ну скажи басню «Ворона и Лисица», — приказала гусеница.
Аня начала:
— Неверно, — заметила гусеница.
— Может быть, я немного ошиблась, — покорно согласилась Аня.
— Ты переврала, все, от начала до конца, — строго сказала гусеница.
Наступило долгое молчание. Наконец гусеница снова заговорила:
— На много ли ты хочешь вырасти?
— Я хотела бы вырасти настолько, чтобы быть такой, какой я была дома. Ведь эти постоянные превращения очень неприятны, не правда ли?
— Неправда! — возразила гусеница.
Аня промолчала; ей никогда так много не противоречили, как в этот день, и она снова почувствовала себя обиженной.
— Я хотела бы быть хоть немного выше, госпожа Гусеница, — заговорила Аня, — пять с половиною дюймов слишком жалкий рост.
— А я нахожу, что такой рост очень приятен! — возразила гусеница, поднимаясь во весь свой трехдюймовый рост.
— Но я не привыкла быт такой маленькой, — возразила Аня сквозь слезы, и подумала: «Как все они обидчивы!»
— Со временем привыкнешь к этому, — сказала гусеница, снова закурив свою трубку.
Аня покорно ждала, когда она опять заговорит.
Через несколько минут гусеница вынула трубку изо рта, зевнула несколько раз, встряхнулась и, сползая с гриба, сказала:
— Одна сторона сделает тебя большой, а другая — маленькой.
— Одна сторона чего? другая сторона чего? — спросила в недоумении Аня.
— Гриба, — ответила гусеница п скрылась в траве.
Аня простояла несколько минут перед грибом, осматривая его со всех сторон и отыскивая те две стороны, о которых говорила гусеница; но гриб был совсем круглый, и Аня не знала, что делать. Наконец она обхватила гриб руками и отломила с двух сторон по кусочку.
— С которого же мне начать? — спросила себя Аня, и откусила от того куска, который держала в правой руке.
В ту же минуту ее подбородок так сильно ударился об ее ноги, что она вскрикнула от боли.
Такое внезапное превращение ужасно испугало Аню. Ее подбородок был так плотно прижат к ступням, что она с трудом могла открыть рот; но наконец ей удалось поднести руку ко рту и откусить кусочек от того куска, который она держала в левой руке.
Едва успела Аня проглотить этот кусочек, как вздохнула с облегчением.
— Ах, наконец-то моя голова снова свободна! — воскликнула она.
Но в следующую минуту она очень испугалась, заметив, что у ней исчезли плечи и что шея ее вытянулась в виде очень длинного стебля над морем зеленых листьев, видневшихся под нею.
— Какие это там внизу листья? И куда девались мои плечи, руки и ноги? — спрашивала себя с недоумением Аня.
Чувствуя, что ее руки и находятся внизу, она попыталась размахивать ими, но заметила только, что листья внизу немного зашевелились.
Так как ей не удавалось поднять руки к голов, то она нагнула голову к рукам и была в восторге, что может как змея нагибать и поворачивать шею во все стороны.
Свернув грациозно свою шею кольцом, она только что хотела нырнуть в листву окружавших ее деревьев, как на нее налетел голубь и начал бить ее крыльями.
— Змея! — кричала голубка.
— Я не змея! — сказала обидевшись Аня.
— Змея! змея! — повторяла голубка сквозь слезы. — Я вила гнезда на берегу, в кустарниках, на скалах, и противные змеи нигде не давали мне покоя, всюду поедали мои яйца. Уже три недели я не смыкала глаз все сторожила свое гнездо!
— Мне очень жаль, что у тебя так много хлопот, — сказала Аня.
— Теперь я свила себе гнездо в лесу на самом высоком дереве, — продолжала голубка, — и надеялась, что наконец избавилась от этих противных змей, а они заползают даже сюда. Прочь отсюда, противная змея!
— Но я не змея! — возразила Аня, — я... я...
— Так кто же ты? — спросила голубка.
— Я... я маленькая девочка, — ответила нерешительно Аня, всноминая все свои превращения за этот день.
— Вздор, не лги! — строго сказала голубка. — Я видела много девочек, но ни у одной из них не было такой шеи! Нет, нет! не отговаривайся, ты змея! Пожалуй, ты еще скажешь, что никогда не ела яиц?
— Не скрою, я ела яйца, — сказала Аня, — но все маленькие девочки едят яйца.
— Не верю, — сказала голубка, — если же они едят яйца, то они тоже змеи.
Эти слова смутили Аню.
— Я знаю, ты ищешь яйца, — продолжала голубка, — и потому мне все равно, змея ли ты или девочка!
— Но мне не все равно! — возразила Аня, — и если бы я даже ела яйца, то все-таки не тронула бы твоих, потому что сырых я не ем.
— Так убирайся отсюда! — сказала с досадою голубка, усаживаясь в гнезде.
Аня нагнулась, но длинная шея ее то и дело запутывалась в ветвях, и она не без труда высвобождала ее.
Вспомнив, что у ней в руках кусочки гриба, она стала откусывать понемногу то от одного, то от другого и, становясь попеременно то больше, то меньше, наконец достигла своего обычного роста.
Аня так давно не видела себя такого, какой была дома, что ей это сначала показалось странным; но она скоро свыклась с этим.
— Эти вечные превращения собьют кого угодно с толку! — проговорила Аня. — Слава Богу, теперь я опять такая, как была. Но как мне пробраться в тот чудесный сад?
В это время она подошла к просеке, среди которой находился маленький домик в четыре фута вышины.
— Мне не войти туда — проговорила Аня. — Я теперь такая большая, что жильцы этого домика разбегутся со страху, когда увидят меня.
Не долго думая, Аня отгрызла кусочек гриба, который держала в правой руке, и, снова превратившись в крошку ростом в четверть аршина, нерешительно подошла к домику.
Несколько мгновений Аня простояла задумчиво перед домиком. Вдруг из леса прибежал лакей в ливрее с лицом как у рыбы и постучался в дверь.
Отворил дверь лакей, тоже в ливрее, с круглым лицом и большими глазами, как у лягушки.
Рыба-лакей подал ему огромный пакет и торжественно сказал:
— Передайте герцогине, что королева просит ее пожаловать на партию крокета.
Лягушка-лакей ответил так же торжественно:
— Будет исполнено! И они поклонились друг другу так низко, что красивые локоны их напудренных париков перепутались.
Аня расхохоталась и убежала в кусты, чтобы ее не увидели. Когда она снова выглянула, рыбы-лакея уже не было, а лягушка-лакей сидел у дверей и глупо смотрел на небо.
Аня нерешительно подошла к двери и постучалась.
— Ты напрасно стучишь, — сказал лакей, — там так шумят, что все равно не услышат.
И действительно, внутри раздавался странный шум, завывания и чихание, а от времени до времени звон битой посуды.
— Скажите, как мне войти? — спросила Аня.
Лакей промычал что-то в ответ, и опять уставился глазами в небо.
«Может быть, он не может смотреть иначе: ведь глаза у него на самом лбу!» подумала Аня. «Но отчего они не отвечает мне?»
— Как мне войти? — громко спросила она снова.
— Я буду сидеть здесь до завтра, или...
В это время дверь быстро отворилась и из дома вылетела тарелка, задевшая по носу лакея.
— До послезавтра! — продолжал лакей, как будто ничего не случилось.
— Как же мне войти? — спросила Аня в третий раз еще громче.
— Разве тебе непременно надо войти? — спросил лакей. — Я буду сидеть здесь по целым дням!
— Это ужасно! — пробормотала Аня. — Какой глупый нахал! С ним можно с ума сойти!
— Что же мне делать? — спросила она нетерпеливо.
— Что хочешь, — ответил лакей насвистывая что-то.
Это дурак, с ним не стоит разговаривать! — решила Аня, потеряв терпение, и решительно подошла к двери.
Отворив дверь, Аня вошла в большую кухню, наполненную дымом; посреди сидела на табуретке герцогиня с спеленутым ребенком на коленях; кухарка стояла у плиты и мешала в кастрюле какую-то похлебку.
— Должно быть...чхи!.. в супе... чхи!.. очень много перцу! — пробормотала Аня, чихая без конца.
Действительно, вся кухня была так сильно пропитана перцем, что герцогиня и ребенок также чихали без передышки, причем ребенок, чихая, орал во все горло. Не чихала только кухарка и большой кот, сидевший у плиты и скаливший до ушей зубы.
— Скажите, пожалуйста, — спросила вежливо Аня, — отчего ваш кот скалит зубы?
— Оттого, что он зубоскал!.. Молчи, поросенок! — прикрикнула герцогиня.
Аня покраснела от такой обиды, но тотчас успокоилась, заметив, что последние слова сказаны были не ей, а ребенку.
— Я не знала, что кошки умеют скалить зубы! — сказала Аня.
— Все они делают это!
— Но раньше я этого никогда не видела.
— Ты еще очень многого не видела, — сказала наставительно герцогиня.
Это замечание не понравилось Ане, и она решила переменить разговор. Но в это время кухарка сняла с плиты кастрюлю с супом и начала швырять в герцогиню и ребенка всем, что попадало ей под руки: сначала полетела кочерга, а затем сковородки, кастрюли, тарелки и миски. Герцогиня не обращала на это никакого внимания, хотя в нее и попало несколько тарелок; ребенок же продолжал неистово кричать.
— Ай, берегитесь, берегитесь! — кричала в ужасе Аня, суетясь около герцогини. — Ай, ай! чуть не попало ему в носик! — вскрикнула она, когда большая сковородка пролетела мимо носа ребенка.
— Что ты суешься не в свое дело! — крикнула ей герцогиня сиплым голосом.
— Но ведь так можно убить ребенка!
— Что ты там болтаешь? Эй, Марья, отруби ей голову.
Аня в испуге посмотрела на кухарку, исполнит ли та приказание своей госпожи; но кухарка снова начала мешать суп.
— Сударыня, я не понимаю, как можете вы...
— Оставь меня в покое! — прервала ее герцогиня, укачивая ребенка колыбельной песней и награждая его после каждого стиха здоровым шлепком:
подхватили хором кухарка и ребенок.
Напевая второй куплет, герцогиня принялась так сильно раскачивать ребенка, что бедняжка пронзительно заорал, и Аня не могла расслышать слов второго куплета.
— Вот, присмотри за ним, если хочешь! — сказала герцогиня, кончив песенку и бросая ребенка Ане. — Мне надо одеться и идти играть в крокет с королевой.
С этими словами герцогиня убежала в другую комнату, а вслед ей кухарка швырнула большую сковородку, но к счастью промахнулась.
Аня с трудом подхватила ребенка, который пыхтел как локомотив и ежеминутно съеживался и вытягивался, так что его трудно было удержать на руках.
Это было какое-то уродливое существо, вытягивавшее свои ручки и ножки во все стороны: «совсем как морская звездочка!» подумала Аня.
Чтобы не выронить ребенка, Аня схватила его за правое ухо и левую ножку и вышла с ним из дома.
— Если я не возьму его с собою, — сказала Аня, — то они убьют его. Это было бы ужасно!
При этих словах маленькое существо захрюкало как поросенок.
— Перестань хрюкать! Это неприлично! — сказала ему Аня.
Ребенок снова захрюкал. Аня с беспокойством взглянула на него. У него был очень выдающийся, похожий на мордочку, нос и чрезвычайно крошечные глазки. Вид этот смутил Аню.
— Если ты поросенок, — строго сказала Аня, — так я знать тебя не хочу!
Маленькое существо снова захрюкало, по Ане показалось, что оно всхлипывает, и она пошла с ним дальше.
«А если это поросенок, что я с ним буду делать?» подумала Аня, когда крошка снова громко захрюкал.
Аня пристально посмотрела на него. Убедившись, что то был действительно поросенок, Аня спустила его на траву и обрадовалась, когда он не торопясь побежал в лес.
— Как ребенок, это совсем урод, а как поросенок — хорошенькое животное! — пробормотала Аня.
Вдруг она в испуге остановилась: над него на ветке сидел Кот-Скалозуб.
Увидев Аню, кот оскалил зубы.
«Кажется, он не злой, — подумала Аня, — но у него острые когти и много зубов. Надо быть с ним вежливой!»
— Скажи мне, котик, по которой дороге мне идти? — спросила вежливо Аня.
— Скажи мне сначала, куда ты хочешь идти? — спросил кот.
— Мне все равно куда!
— В таком случае тебе все равно по какой дороге идти! — ответил кот.
— Мне бы только дойти куда-нибудь, — пояснила Аня. — Скажи мне, кто живет тут поблизости?
— Там живет Шляпкин, — сказал кот, указывая налево лапой, — а направо живет Болтун-Заяц. Ступай к любому из них: оба они бестолковые!
— Я не хочу идти к бестолковым! — сказала Аня.
— Но мы здесь все бестолковые: я бестолковый, ты бестолковая!..
— Почему ты думаешь, что я бестолковая? — спросила Аня.
— Потому, что иначе ты не пришла бы сюда.
Аня не знала, что ответить.
— А почему ты считаешь себя бестолковым? — спросила она.
— Приведу тебе пример, — сказал кот: — собака не бестолковая. Согласна?
— Согласна!
— Ну, хорошо, — продолжал кот, — ведь собака ворчит, когда она сердита, и виляет хвостом, когда радуется, а я ворчу, когда радуюсь, и виляю хвостом, когда злюсь. Теперь ты видишь, что я тоже бестолковый.
— Ты мурлычишь, а не ворчишь! — заметила Аня.
— Это одно и то же... Ты будешь сегодня играть в крокет с королевой? — спросил кот.
— Я поиграла бы с удовольствием, но меня еще не пригласили.
— Я сегодня еще увижусь там с тобою, — сказал кот и вдруг исчез.
Это нисколько не удивило Аню — она уже привыкла к разным чудесам.
Вдруг кот опять показался на прежнем месте.
— Я чуть не забыл спросить тебя, что сталось с мальчишкой, которого ты унесла? — спросил кот.
— Он превратился в поросенка.
— Я так и думал! — сказал кот, и опять исчез.
Аня постояла с минуту, ожидая, что кот снова появится, а потом пошла в ту сторону, где жил Болтун-Заяц. Вдруг она снова увидела на дереве кота.
— Как ты сказала? Он превратился в поросенка или жеребенка?
— Я сказала в поросенка, — ответила Аня. — Послушай, сделай мне одолжение, не появляйся и не исчезай так внезапно: у меня от этого голова кружится.
— Хорошо, — сказал кот и начал медленно исчезать, начиная с хвоста и кончая глазами и оскаленными зубами, которые еще виднелись несколько времени после того, как он уже вес исчез.
«Удивительно, — думала Аня, — видела я кошек с оскаленными зубами, но одни оскаленные зубы без кошки никогда не видела!»
Аня пошла дальше и вскоре увидела дом Болтуна-Зайца. Трубы на крыше походили на заячьи уши, а крыша была крыта мехом. Дом был значительной вышины, и потому Аня раньше, чем подойти к нему, отгрызла кусочек гриба с левой руки.
Сделавшись ростом с аршин, она нерешительно направилась к дому, сказав:
— Лишь бы Болтун-Заяц был не совсем бестолковый!.. Пожалуй, лучше было идти к Шляпкину!..
Перед домом стоял большой накрытый стол, за которым сидели Шляпкин и Болтун-Заяц. Между ними спал крепким сном сурок, служивший Шляпкину и Болтуну-Зайцу подушкой для локтей.
«Сурочку очень неудобно, — подумала Аня, — впрочем, он спит так крепко, что ничего не чувствует».
Стол быль большой, а между тем все трое сидели тесно прижавшись друг к другу.
— Места нет! Места нет! — крикнули они подходившей к ним Ане.
— Места за глаза довольно! — возразила Аня и села в большое кресло, стоявшее в конце стола.
— Не хочешь ли вина? — спросил Болтун-Заяц.
Аня посмотрела на стол, но на нем ничего не было, кроме чаю.
— Да ведь на столе нет вина! — сказала Аня.
— Правда, нет.
— Предлагать то, чего нет, — невежливо! — заметила с досадой Аня.
— А садиться за стол без приглашения — тоже невежливо! — возразил Болтун-Заяц.
Тем временем Шляпкин с большим любопытством всматривался в Аню.
— Тебе надо остричь волосы, — сказал он вдруг.
— Тебе нет дела до моих волос! — строго заметила ему Аня.
При этом замечании Шляпкин широко открыл глаза, а затем спросил:
— Отчего ворон не лает?
«Начинается потеха, — подумала Аня. — Хорошо, что они начинают задавать загадки».
— Я разгадаю эту загадку, — сказала она громко.
— Ты думаешь, что разгадаешь? — спросил Болтун-Заяц.
— Думаю!
— Так скажи, что ты думаешь?
— Что я думаю, то и говорю! Это одно и то же.
— Совсем не одно и то же! — возразил Шляпкин. — Пожалуй, ты находишь, что сказать: «я вижу, что я ем» и «я ем, что я вижу», одно и то же?
— Или ты находишь, что одно и то же сказать: «я дышу, когда сплю», и «я сплю, когда дышу» — сказал сурок.
Все замолчали.
— Которое число у нас сегодня? — спросил Шляпкин Аню, вынимая из кармана часы и, сильно встряхнув их, прикладывая к уху.
— Четвертое, — ответила Аня подумав.
— Отстают на два дня! — вздохнул Шляпкин. — Говорил же я тебе, что масло испортит часы, — сказал он, с досадою глядя на зайца.
— Масло было самое лучшее, — ответил покорно Болтун-Заяц.
— Но, может быть, с маслом туда попала крошка хлеба, — ворчал Шляпкин, — ты не должен был брать масло хлебным ножом.
Заяц взял часы и стал с грустью осматривать их, а затем окунул их в чай и снова заметил: «это было лучшее масло».
Аня с любопытством взглянула на часы.
— Какие странные часы! — пробормотала она. — Они показывают число, а не время.
— Отчего же им не показывать число? — проворчал заяц. — Разве твои часы показывают годы?
— Нет, — ответила Аня.
Наступило молчание.
— Сурок опять заснул, — сказал наконец Шляпкин, наливая ему на нос горячий чай.
Сурок нетерпеливо встряхнул головой и снова заснул.
— Ну, что, отгадала загадку? — спросил Аню Шляпкин.
— Нет, и не берусь отгадывать. Скажи мне разгадку.
— Я не знаю, — ответил Шляпкин.
— И я тоже, — сказал Болтун-Заяц.
— Вам следовало бы с пользой употреблять свое время, а не загадывать загадки, у которых нет разгадок, — сказала с досадой Аня.
— Если бы ты знала время так же хорошо, как я, — возразил Шляпкин, — так не говорила бы, как мы употребляем время, а сказала бы, как оно употребляет нас.
— Не понимаю, что ты этим хочешь сказать?
— Разумеется, ты не можешь этого понять! — сказал Шляпкин, с презрением откинув голову. — По всему видно, что ты не имела дела с временем.
— Кажется, нет, — ответила осторожно Аня.
— Положим, например, что теперь 9 часов утра, когда ты начинаешь свои уроки, и вдруг по первому знаку твоему — тррр! — часы завертятся, и не успеешь оглянуться, как уже половина второго — время обеда!
— Это было бы недурно! — прошептал Болтун-Заяц.
— Это было бы чудесно! — воскликнула Аня. — Но, может быть, я тогда не была бы еще достаточно голодна?
— Это все равно, — заметил Шляпкин, — время остановится на двух с половиною часах и будет стоять, сколько тебе угодно.
— И вы все здесь так делаете? — спросила Аня.
— Только не я! — печально сказал Шляпкин. — В прошлую Пасху мы с ним повздорили, — продолжал он указывая чайной ложечкой на Болтуна-Зайца, — незадолго до того, как он с ума спятил. Это случилось в большом концерте у червонной королевы, где я пел:
— Ты знаешь эту песню?
— Нет, — ответила Аня.
В это время сурок встряхнулся и без умолку запел во сне: «Чепуха, чепуха, чепуха...»
Шляпкин и заяц крепко ущипнули сурка, чтоб заставит его замолчать.
— Вообрази себе, — продолжал Шляпкин, — едва успел я спеть первый куплет, как королева грозно крикнула: «Отвратительно! Этот человек убивает время своей болтовней. Повесить его!»
— Как жестоко! — воскликнула Аня.
— И с тех пор, — продолжал Шляпкин, — время не взлюбило меня, — оно остановилось на шести часах!
— Не оттого ли у вас тут наставлено так много чайных чашек? — спросила Аня.
— Да, оттого, — сказал со вздохом Шляпкин, — мы все время пьем чай и нам даже некогда вымыть чашки.
— И потому вы подвигаетесь к следующим чашкам?
— Да.
— А когда обойдете все чашки, то начинаете снова с первой?
— Оставим этот разговор, — прервал Аню зевая Болтун-Заяц, — лучше расскажи нам что-нибудь.
— Я почти все забыла, что знала.
— И даже все то, чему училась в школе ? — удивился Шляпкин.
— Да. Помню только несколько басен.
— Так расскажи какую-нибудь басню.
Хорошо, слушайте!
Аня начала:
— Вишь, какую чепуху рассказала! — вскричали в один голос Шляпкин и Болтун-Заяц. — Пусть лучше сурок расскажет нам сказку.
— Эй, сурок, проснись же наконец! — крикнули Шляпкин и Болтун-Заяц, ущипнув его с обеих сторон.
Сурок с трудом открыл глаза.
— Я не спал, — сказал он, — я слышал все, что вы говорили.
— Расскажи нам сказку, — сказал Болтун-Заяц.
— Да, да, расскажи сказку! — попросила тоже Аня.
— Рассказывай скорей, не то опять уснешь! — торопил Шляпкин.
— Жили, были три сестрицы, — начал сурок, — Аня, Маня и Таня; они жили в глубоком колодце...
— А что они ели? — спросила Аня, которую всегда интересовала еда.
— Они ели только патоку, — сказал сурок.
— Не может быть, тогда они захворали бы, — заметила Аня.
— Они и захворали, — сказал сурок, — сильно захворали...
— Зачем же они жили в колодце?
— Не хочешь ли еще чаю? — прервал Аню заяц.
— Еще чаю? Но ведь я еще совсем не пила чаю! Как же ты мне предлагаешь еще? — сказала обидевшись Аня.
— Пожалуйста, без замечаний, — заметил Шляпкин.
Аня молча налила себе чаю и снова спросила сурка:
— Отчего же те три сестры жили в колодце?
Сурок задумался на минуту и затем ответил:
— Оттого что колодезь был паточный.
— Таких колодцев не бывает! — возразила Аня.
— Шш... шш... — зашикали Шляпкин и заяц.
— Я перестану рассказывать, если ты будешь перебивать меня, — заметил сурок Ане.
— Нет, пожалуйста, продолжай, я не буду тебя перебивать.
— И так, — продолжал сурок, — три сестрицы учились рисовать...
— Что они рисовали? — спросила Аня.
— Патоку! — ответил сурок,
— Я хочу чаю, — прервал рассказ Шляпкин, — подвинемтесь дальше.
Он подвинулся, за ним последовал сурок, Болтун-Заяц занял место сурка, а Аня место зайца. Один Шляпкин был в выгоде от этой перемены. Аня же с неудовольствием заняла место зайца, который только что залил чаем скатерть.
Не желая снова обидеть сурка, Аня вежливо спросила его:
— Не понимаю, как могли они нарисовать патоку?
— Всякую патоку можно нарисовать, — заметил Шляпкин. — Разве ты не видела, что на ней всегда написано: «лучшая», «самая лучшая», «отборная», — эх ты, глупенькая!
— Как сказано, они учились рисовать... — продолжал сурок и, отчаянно зевнув, опять заснул.
Шляпкин толкнул его в бок, и сурок снова заговорил:
— Они учились рисовать и рисовали, рисовали... а ты умеешь рисовать?
— Нет, ответила Аня.
— Так молчи, не разговаривай! — грубо заметил ей Шляпкин.
Эти слова возмутили Аню: она обиженно встала из-за стола и пошла к лесу. Сурок тотчас заснул, а другие не обратили внимания на ее уход.
Когда она оглянулась, то к ужасу своему увидела, что Шляпкин и заяц стараются втиснуть сурка в чайник.
— Я больше никогда не приду еюда! — сказала Аня. — Такой буйной и бестолковой компании я никогда не видела!
Говоря это, Аня заметила в одном дереве маленькую дверь.
— Удивительно! — воскликнула она. — Сегодня происходят все какие-то чудеса! Пойду, посмотрю, кто живет там.
Аня отворила дверь и очутилась в длинном коридоре перед маленьким стеклянным столиком.
Теперь я буду осторожнее, — сказала она и, взяв со стола золотой ключик, отворила дверь, ведущую в сад. Затем она отгрызла кусочек гриба, и сделавшись совсем крошечной, вошла в узенький коридор и наконец очутилась в чудесном саду среди роскошных цветов и фонтанов.
У входа красовался высокий куст роскошных белых роз, которые три садовника закрашивали в красный цвет.
Это очень удивило Аню.
Подходя к садовникам, она услышала, как один из них сказал:
— Осторожнее, пятерка! Смотри, как ты замазал меня краской!
— Я не виноват, — ответил с досадой пятерка, — шестерка подтолкнул меня под локоть.
Шестерка поднял голову и посмотрел на товарищей.
— Так, так, пятерка, — сказал он, — вали всегда вину на других.
— Ты лучше помалкивай! — ответил ему пятерка, — вчера королева говорила, что тебя следовало бы казнить!
— За что? — спросил двойка.
— Это не твое дело! — сказал шестерка.
— Нет, это его дело! — возразил пятерка, — и я скажу ему за что? За то, что он принес повару не кухонного, а тюльпанного луку.
— Меня обвиняют несправедливо, — начал шестерка бросая свою кисть, — и я...
Но увидев Аню, которая прислушивалась к их разговору, он вдруг замолчал.
Двое других тоже заметили ее, и все низко поклонились ей.
— Скажите, пожалуйста, зачем вы красите эти розы? — спросила Аня.
— Правду сказать, барышня, — ответил шепотом двойка, — здесь должны были быть красные розы, а мы по ошибке посадили белые, и если королева увидит это, то прикажет казнить нас. Вот мы и стараемся исправить нашу ошибку до прихода королевы.
— Королева, королева идет! — вскричал в ужасе пятерка.
И все три садовника бросились в страхе ничком на землю. Послышался топот множества шагов, и Аня с любопытством продвинулась вперед, чтобы посмотреть на королеву.
Впереди всех шли десять солдат с дубинками; все они, как и садовники, были плоски и почти четырехугольны. Затем следовало попарно десять придворных, осыпанных брильянтами.
За ними весело бежали, держась за руки десять детей короля. Потом шли гости, большею частью короли и королевы, среди которых Аня увидела белого кролика; он разговаривал с одной королевой, почтительно улыбался и прошел мимо, не заметив Ани. За ними шел червонный валет, несший корону на красной бархатной подушке, а затем торжественно выступали червонный король с червонной королевой.
Аня стояла в нерешительности, не зная броситься ли ей также ничком на землю, по примеру садовников, но, вспомнив, что она никогда не видела, чтобы это соблюдалось при других торжественных случаях, она осталась стоять.
Когда шествие подошло к Ане, все остановились и с удивлением уставились на нее.
— Кто это? — строго спросила королева червонного валета.
Вместо ответа валет начал улыбаться и расшаркиваться.
— Дурак! сказала королева нетерпеливо, откинув голову. — Как тебя зовут, девочка? — спросила она Аню.
— Меня зовут Аней, ваше величество! — ответила вежливо Аня и в то же время подумала: «мне нечего их бояться, ведь это только колода карт».
— А кто эти трое? — спросила королева, указывая на лежавших ничком садовников; она не могла узнать, были ли то садовники или солдаты, вельможи или ее собственные дети, потому что вся колода имела одинаковый рисунок на оборотной стороне.
— Не знаю. Это не мое дело, — ответила Аня.
Королева покраснела от гнева и злобно закричала:
— Голову долой! Отрубить ей голову!
— Глупости! — решительно вскричала Аня.
Королева вдруг притихла.
— Вспомни, дорогая, — сказал мягко король, кладя королеве руку на плечо: ведь это ребенок!
Королева с досадой отвернулась от него.
— Переверни их! — приказала она валету, указывая на лежавших садовников.
Валет исполнил приказание.
— Вставайте! — крикнула им пронзительно королева.
Садовники поспешно вскочили и стали низко кланяться королеве, королю и всем вельможам.
— Перестаньте кланяться! — крикнула им королева. — Что вы тут делали?
— Мы, ваше величество, — начал двойка, опускаясь на колени, — мы...
— Я уж вижу, что вы тут делали, — сказала королева, осматривая розы. — Головы им долой! — крикнула она, и шествие тронулось дальше.
Остались только солдаты, которые должны были казнить садовников. Несчастные бросились искать защиты у Ани.
— Вас не казнят, — успокоила их Аня и спрятала всех троих в большой цветочный горшок, стоявший поблизости.
Некоторое время солдаты искали садовников, а затем спокойно присоединились к шествию.
— Казнили их? — спросила королева.
— Так точно, ваше величество, — ответили солдаты.
— Ты умеешь играть в крокет? — спросила королева Аню, которая примкнула к свите.
— Умею!
— Так пойдем со мною!
Аня последовала за королевой, с любопытством ожидая, что будет дальше.
— Какой чудесный день! — раздался около нее чей-то робкий голос.
То был белый кролик, боязливо заглядывавший ей в лицо.
— Да, прекрасный день! — ответила Аня. — А где же герцогиня?
— Тсс... тсс... — сказал кролик и, поднявшись на цыпочки, он шепнул Ане на ухо: — она приговорена к смерти.
— За что? — спросила Аня.
— За то, что ударила королеву но щеке, — прошептал кролик.
Аня громко рассмеялась.
— Тише, тише! — испуганно просил кролик. — Королева услышит! Герцогиня опоздала, и королева сказала ей...
— По местам! — крикнула королева.
Все участники игры забегали в разные стороны, и, когда заняли свои места, игра началась.
Аня никогда не видела такого странного крокетного поля: все оно состояло из бугорков и ямочек, шарами служили живые ежи, а молотками живые фламинго; солдаты же, стоя на четвереньках, образовали ворота и составили большой круг.
Труднее всего для Ани было справиться с фламинго; правда, она могла довольно удобно держать его в руках, хотя ноги его и свешивались, но как только она вытягивала его длинную шею, чтоб нанести его головой ежу удар, птица тотчас оборачивалась и с таким недоумением выпучивала на нее глаза, что Аня невольно хохотала. Когда же Аня нагибала его шею, собираясь снова играть, то к досаде своей видела, как еж превращался в комок и уползал. К тому же игре очень мешали бугорки, ямки и постоянно менявшие свои места солдаты. Аня вскоре убедилась, что эта игра была очень сложная.
Все игроки играли сразу в одно и то же время, не ожидая очереди, и так часто ссорились из-за ежей, что сильно разгневали королеву; она топала ногами и при всяком случае кричала: «отрубить ему голову!», «отрубить ему голову!»
Ане было неприятно играть с такими игроками и, хотя до сих пор у ней не было ссоры с королевой, она чувствовала, что ссора может возникнуть в любую минуту из-за пустяков.
«Что тогда будет со мной? — думала она. — Всем рубят головы из-за пустяков! Удивительно, что их еще так много в живых осталось!»
Аня осмотрелась, чтобы незаметно уйти, и вдруг увидела в воздухе что-то загадочное; вглядевшись внимательно, она заметила неясные очертания Кота-Скалозуба.
— Как поживаешь? — спросил кот, когда его рот стал настолько виден, что он мог говорить.
«Не стоит с ним теперь говорить, — подумала Аня, — надо обождать до тех пор пока покажутся его уши, тогда он услышит меня».
Когда показалась вся голова кота, Аня спустила фламинго и начала рассказывать, как у королевы играли в крокет.
— Кажется, они играют неверно, — жаловалась Аня, — и так шумят и ссорятся, что хоть беги оттуда. Никаких правил игры они не соблюдают, а играют, как вздумается, и ты не поверишь, как трудно играть в крокет, когда молотки и шары живые.
— Как тебе нравится королева? — спросил шепотом кот.
— Совсем не нравится, она так... — но, заметив стоявшую за ней королеву, которая прислушивалась к ее словам, Аня прибавила: — она так хорошо играет, что никто не может сравниться с ней.
Королева улыбнулась и пошла дальше.
— С кем это ты разговариваешь? — спросил король, подходя к Ане и с удивлением разглядывая кошачью голову.
— С другом, Котом-Скалозубом. Позвольте мне представить его вам.
— Он мне совсем не нравится, заметил король, — но он может поцеловать мне руку, если хочет.
— Нет, не хочу! — вскричал кот.
— Какой ты нахал! Не смотри на меня такими глазами! -сказал король, в страхе прячась за Аню. — Его надо убрать отсюда!
И король позвал королеву, которая в это время проходила мимо.
— Послушай, дорогая, — сказал он ей, — прикажи убрать отсюда этого кота!
Обыкновенно королева устраняла все затруднения одним словом:
— Отрубить ему голову! — сказала она даже не оглянувшись.
— Я сам позову палача, — сказал король и поспешно удалился.
Аня направилась к крокетному полю, чтобы посмотреть, скоро ли кончится игра. Издали она услышала гневный голос королевы, которая уже приговорила к смерти трех игроков, самовольно отлучившихся с поля.
Аня скоро нашла своего ежа, который ожесточенно дрался с другим ежом. Отыскивая глазами своего фламинго, Аня увидела его на другом конце поля, где он пытался взлететь на дерево.
Аня побежала туда и, поймав своего фламинго, вернулась к ежам; но оба ежа уже исчезли. Так как без ежа нельзя было играть, то Аня взяла под мышку фламинго и вернулась к дереву, чтобы поболтать с Котом-Скалозубом.
Подходя к тому месту, где она оставила Кота-Скалозуба, Аня застала там большую толпу народа. Палач, король и королева громко спорили о чем-то, а все другие боязливо прислушивались.
Увидев Аню, все окружили ее и потребовали, чтобы она решила их спор. Все они говорили сразу, и каждый приводил свои доводы.
Палач говорил, что он не может отрубить голову, у которой нет туловища; ничего подобного он никогда не делал и на старости лет не хочет учиться разным новшествам.
Король говорил, что это глупости: что если есть голова, то можно ее отрубить.
Королева настаивала. что если ее приказание не будет тотчас исполнено, то всем отрубят головы.
Аня не знала, как решить спор.
— Кот принадлежит герцогине, — сказала она наконец, — надо спросить ее.
— Она в тюрьме; приведи ее сюда! — приказала палачу королева, и палач стрелою побежал исполнить приказание.
В это время голова кота стала мало-помалу исчезать, а когда палач привел герцогиню, совсем исчезла.
Король и палач бросились искать кота, а остальное общество вернулось на крокетное иоле.
— Ты не поверишь, милочка, как я рада снова видеть тебя! — говорила герцогиня, нежно обняв Аню и уходя с нею.
Аня была рада, что герцогиня находится в таком хорошем расположении духа и подумала, что, вероятно, перец озлобил ее, когда они в первый раз встретились в кухне.
«Когда я буду герцогиней, — подумала про себя Аня, — у меня на кухне никогда не будет перца. Суп без перца гораздо вкуснее; к тому же перец делает людей злыми, уксус — ворчливыми, а ромашка — недовольными...»
Аня совсем забыла о герцогине и сильно испугалась, услышав около себя ее голос:
— О чем ты так задумалась, милочка? — спросила герцогиня, обнимая Аню, которая старалась незаметно уклониться от такого близкого соседства. Аня находила, что герцогиня была очень безобразна и опасалась, что она обопрется своим острым подбородком на ее плечо.
— Вероятно, игра снова началась, — сказала Аня, стараясь поддержать разговор.
— Да, да, только королева опять злится, — сказала герцогиня, упершись своим острым подбородком в плечо Ани. — Ты верно удивляешься, милочка, что я не обняла тебя за шею, но, правду сказать, я не доверяю твоему фламинго.
— Да, да, он укусит; не делайте этого, — поспешила сказать Аня, не любившая таких обниманий.
«Что она пристала ко мне? — подумала Аня. — Никак не отвязаться от нее».
— Ты опять задумалась, милочка! — сказала герцогиня, сильнее прижимая свой острый подбородок к плечу Ани.
— Я имею право задумываться, сколько хочу! — ответила резко Аня.
— Да, такое же право, как поросенок...
К великому изумлению Ани герцогиня вдруг смолкла и задрожала всем телом. Перед ними стояла королева, грозно глядевшая на герцогиню.
— Чудесный день, ваше величество! — начала дрожащим голосом герцогиня.
— Я покажу вам чудесный день, — вскричала королева, затопав ногами. — Прочь отсюда, пока у вас еще голова на плечах!
Герцогиня быстро удалилась.
— Пойдем играть! — сказала Ане королева.
Аня со страху не могла вымолвить ни одного слова и молча последовала за королевой.
Между тем гости воспользовались отсутствием королевы и расположились отдыхать под сенью деревьев; но завидев ее, все снова принялись за игру.
Во время игры на поле без умолку раздавался гневный голос королевы, которая ссорилась со всеми и ежеминутно кричала: «Голову ему долой!» или «Голову ей долой!»
И солдаты тотчас хватали осужденных и уводили их. Не прошло и часа, как все игроки один за другим были приговорены к смерти и уведены в тюрьму, а на поле остались только король, королева и Аня.
Успокоившись немного, королева спросила Аню:
— Ты видела подделыную черепаху?
— Нет, — ответила Аня, — разве бывают такие?
— Бывают; из них готовят поддельный черепаховый суп. Пойдем скорее к ней, она расскажет тебе свою историю.
Уходя с королевой, Аня услыхала, как король тихо сказал всему собранию: «вы все помилованы!»
«Какое счастье!» подумала Аня, возмущенная многочисленными казнями.
Вскоре они подошли к спящему грифу.
— Вставай, лентяй! — крикнула королева, — проводи эту маленькую барышню к поддельной черепахе; пусть она расскажет ей свою историю. Мне надо вернуться и присутствовать при казнях.
И королева ушла, оставив Аню с грифом. Вид этого животного пугал Аню, но она решила, что общество королевы не менее опасно.
Гриф поднялся, протер себе глаза и дождавшись, когда королева скрылась из виду, проговорил:
— Чудесная шутка!
— О какой шутке говоришь ты? — спросила Аня.
— Я говорю, что все это одно воображение: здесь никого никогда не казнят. Пойдем скорее.
«Все здесь говорят “пойдем скорее” — думала Аня, следуя за грифом, — нигде мною так много не командовали, как здесь!»
Через несколько времени они увидели вдали черепаху; она печально и одиноко сидела на прибрежной скале, а когда они подошли ближе, Аня услышала как черепаха тяжело вздохнула.
Ане стало жаль бедного животного.
— Скажи, какое у ней горе? — спросила она грифа.
— У нее нет никакого горя, ответил гриф, — это одно воображение. Пойдем скорее!
Когда они подошли к поддельной черепахе, она молча встретила их с полными слез глазами.
— Вот эта маленькая девочка хочет послушать твою историю, — сказал ей гриф.
— Хорошо, садитесь и не перебивайте меня, — сказала черепаха.
Все сели. Наступило долгое молчание.
— Когда то, — начала черепаха с тяжелым вздохом, — я была настоящей черепахой...
Наступило опять долгое молчание, прерываемое иногда криками грифа «хркррх!» и громкими всхлипываниями поддельной черепахи.
— Когда мы были маленькие, — продолжала черепаха, — мы ходили в море учиться. Учительницей нашей была старая черепаха. Все мы звали ее Брюзгой...
— За что вы ее так прозвали? — спросила Аня.
— За то, что она брюзжала с утра до вечера, — ответила черепаха. — Зачем ты меня перебиваешь, глупая девочка.
— Стыдилась бы задавать такие глупые вопросы, — заметил гриф.
Наступило долгое молчание.
— Ну, продолжай же! — крикнул гриф черепахе.
— Итак, мы ходили в школу и я прилежно училась...
— Чему же ты училась там? — спросила Аня.
— Я училась лежать, ловить, объедаться.
Аня с недоумением посмотрела на черепаху.
— Довольно об уроках! — крикнул гриф, — расскажи нам как вы играли в море.
Черепаха закашлялась до слез.
— Она подавилась чем-то, — сказал гриф и принялся стукать ее по спине. Наконец черепаха перестала кашлять и спросила Аню:
— Вероятно, ты не жила под водой и не знакома с омарами?
Аня хотела было сказать, что она ела омары, но благоразумно воздержалась и ответила: «нет».
— Тогда ты не можешь представить себе, как восхитителен танец омаров.
— Да, такой танец трудно представить себе, — заметила Аня.
— Сначала, — перебил гриф, — становятся на берегу в один ряд...
— В два ряда! — поправила черепаха. — Тюлени, черепахи, лососи, улитки и т. п., потом, когда уберут с дороги все морские звезды...
— Это кропотливая работа, — прервал черепаху гриф.
— Два раза идут вперед...
— Каждый под руку с омаром! — пояснил гриф.
— Да, да, — подтвердила черепаха, — два раза вперед попарно...
— Меняют омаров и в том же порядке идут назад, — продолжал гриф.
— Потом бросают...
— Омара! — крикнул гриф подпрыгнув.
— Как можно дальше в море... — подхватила черепаха.
— Потом плывут за ними!.. — закричал гриф.
— Потом кувыркаются в воде!.. крикнула черепаха и как угорелая запрыгала вокруг Ани.
— Потом опять меняют омаров!.. — крикнул гриф.
— Потом бегут к берегу, и тем кончается первая фигура! — сказала черепаха усталым голосом.
Во время рассказа гриф и черепаха как сумасшедшие прыгали вокруг Ани, а затем усталые сели отдохнуть.
— Должно быть, это красивый танец, — робко заметила Аня.
— Хочешь, мы покажем тебе хоть начало? — спросила черепаха.
— Пожалуйста, — сказала Аня.
— Станцуем первую фигуру! — предложила грифу черепаха, — можно и без омаров. Кто будет петь?
— Пой ты, у меня голос осип! — сказал гриф.
Черепаха запела и принялась с грифом прыгать и скакать вокруг Ани, причем они нередко наступали ей на ноги.
— Благодарю вас, очень интересно! — сказала Аня, очень довольная, когда танец кончился.
— А теперь расскажи нам о своих приключениях, — сказал гриф.
— Я могу рассказать вам только то, что пережила сегодня, — сказала Аня в смущении; — рассказывать о вчерашнем дне не стоит, потому что я вчера была, совсем другая.
— Говори яснее, — сказала черепаха.
— Нет, сначала расскажи, что ты пережила сегодня, — сказал нетерпеливо гриф, — на объяснения уходит слишком много времени.
Аня начала рассказывать, как она увидела белого кролика. Сначала она струсила, когда оба животных, разинув рот и вытаращив глаза, обступили ее с двух сторон. Гриф и черепаха слушали Аню с большим вниманием; когда же она рассказала, какие волшебные превращения испытала от съеденных кусков гриба, черепаха глубоко вздохнула, прошептав: «удивительно!»
— Все это удивительно и необычайно! — сказал гриф.
Аня промолчала и, закрыв лицо руками, задумалась о том, прекратятся ли когда-нибудь все эти чудеса.
— Начинается допрос! — вдруг раздался издали чей-то голос.
— Пойдем скорее! — вскричал гриф и, схватив за руку Аню, побежал с нею.
— Какой допрос? — запыхавшись спросила Аня.
Но вместо ответа, гриф сказал только: «скорей, скорей!» и быстрее повлек ее за собою.
Когда Аня с грифом прибежали на место, где производился допрос, Червонный король и Червонная королева сидели на троне, окруженные большой свитой маленьких птиц и зверей и целой колодой карт; валет стоял перед ними в цепях под караулом двух солдат. Около короля стоял белый кролик с трубой в одной руке и пергаментом в другой. Посреди двора стоял стол, а на столе блюдо, наполненное такими вкусными ватрушками, что один вид их возбудил у Ани сильный аппетит.
«Хорошо бы. то бы, если бы они скорее кончили допрос и роздали всем ватрушки!» подумала Аня.
Но, по-видимому, допрос должен был кончиться не скоро, и Аня стала с любопытством осматриваться. Раньше она никогда не видела судебного разбирательства.
— Это, наверно, судья! — прошептала Аня, глядя на короля. На голове его был огромный парик, а сверх него корона.
«А эти двенадцать маленьких животных, должно быть, присяжные заседатели!» подумала Аня.
Все присяжные заседатели усердно писали что-то на своих грифельных досках.
— Что они делают? — спросила Аня шепотом грифа. — Ведь им нечего писать, — допрос еще не начался.
— Они записывают свои имена, чтобы не забыть их до окончания допроса, ответил также шепотом гриф.
— Какие они глупые! — заметила Аня.
— Тише! — раздался голос белого кролика.
В то же время король одел очки и стал глазами искать, кто осмелился прервать тишину.
У одного присяжного заседателя грифель так сильно скрипел, что Аня не выдержала и, перейдя на другую сторону зала, остановилась позади него. Улучив минуту, когда он положил грифель, она незаметно взяла его. Бедный присяжный заседатель, — то был Ящер, — напрасно искал, куда девался его грифель и наконец решил писать пальцем; но сколько он ни писал, на грифельной доске не оставалось никакого следа.
— Герольд, прочтите обвинение! — приказал король.
Белый кролик протрубил три раза, затем развернул пергамент и прочел:
— Объявите приговор! — приказал король присяжным заседателям.
— Нет, нет! — вмешался белый кролик, — надо сначала допросить свидетелей.
— Позвать первого свидетеля! — приказал король.
Кролик протрубил три раза и крикнул:
— Первый свидетель, войдите!
Первым свидетелем был Шляпкин. Он вошел с чашкой чая в одной руке и бутербродом в другой.
— Прошу извинить меня, ваше величество, — сказал он, — что я пришел с чаем, но я еще не кончил пить чай, когда меня позвали.
— Ты давно должен был кончить чаепитие, — заметил король; когда гы начал?
Шляпкин посмотрел на зайца, который следовал за ним рука об руку с сурком, а затем неуверенно ответил:
— Кажется, четырнадцатого марта.
— Пятнадцатого, — поправил заяц.
— Шестнадцатого, — проворчал сурок.
— Внесите это в протокол, — приказал король присяжным заседателям.
Заседатели поспешно записали на своих досках эти три показания, потом сложили числа и превратили сумму в рубли и копейки.
— Сними свою шляпу, — приказал король.
— Шляпа не моя, — ответил Шляпкин.
— Значит, украдена! — крикнул король заседателям, которые тотчас записали это.
— Нет, я шляпочник и изготовил ее для продажи, — пояснил Шляпкин.
Королева одела очки и устремила на него проницательный взгляд, что очень смутило и обеспокоило Шляпкина.
— Показывай только правду, — строго сказал король, — иначе я прикажу сейчас повесить тебя.
Эта угроза еще больше напугала и смутила бедного свидетеля: он стал переминаться на месте и, глядя в испуге на королеву, откусил вместо бутерброда большой кусок своей чашки.
В то же мгновение Аня почувствовала какое-то странное ощущение, которого сначала никак не могла объяснить себе, но вскоре заметила, что она начинает расти! Она хотела-было тотчас уйти, но, подумав немного, решила остаться до тех пор, пока для нее хватит места в зале.
— Ты меня совсем стеснила, я едва дышу! -- сказал сурок, сидевший с ней рядом.
— Я не виновата, что расту, — скромно ответила Аня.
— Здесь ты не имеешь права расти.
— Не болтай глупостей, ты тоже растешь.
— Да, но я расту умеренно, а не с такой глупой быстротой, как ты! — сказал с досадой сурок и перешел на другую сторону залы.
Королева все время не спускала глаз с Шляпкина, а когда сурок переходил зало, приказала одному чиновнику:
— Принеси мне список певцов последнего концерта!
При этих словах несчастный Шляпкин задрожал от страха.
— Говори сущую правду! — повторил король, — иначе я прикажу казнить тебя.
— Я бедный человек, ваше величество, — начал Шляпкин дрожащим голосом, — и только что начал пить чай... это было с неделю тому назад... и бутерброды были такие тонкие... и горшки и тарелки полетели в чай...
— Горшки и тарелки? — удивился король. — Какие глупости ты болтаешь!
— Я бедный человек, — продолжал Шляпкин, — и с тех пор все... заяц сказал, что...
— Я ничего не говорил! — поспешно прервал Болтун-Заяц.
— Нет, ты говорил! — настаивал Шляпкин.
— Неправда! — сказал заяц.
— Ну так сурок говорил это... — продолжал Шляпкин. — Но я сделал еще бутерброд...
И он с тревогой оглянулся на сурка, но тот крепко спал.
— Но что сказал сурок? — прервал его один из присяжных.
— Не помню, совсем не помню, — ответил Шляпкин.
— Но ты должен вспомнить, иначе тебя казнят, — сказал король.
Несчастный Шляпкин выронил из рук со страху свою чашку и бутерброд и, опускаясь на колени, снова начал:
— Я бедный человек, ваше величество...
— Если ты больше ничего не знаешь по этому делу, то можешь идти, — прервал его король.
Пользуясь позволением, Шляпкин стрелою выбежал из зала.
— Догнать его и отрубить ему голову! — приказала, чиновнику королева; но, когда тот подбежал к двери, Шляпкин уже скрылся из вида.
— Позвать второго свидетеля! — приказал король.
Вторым свидетелем была кухарка герцогини. Она вошла в зало с большой перечницей, и скоро все около нее зачихали.
— Говори, что ты знаешь по этому делу? — спросил король.
— Ничего не знаю! — ответила кухарка.
— Из чего делают ватрушки?
— Большею частью из перца.
— Из патоки, — раздался за нею сонный голос сурка.
— Схватить сурка! — вскричала королева. — Выгнать его отсюда! Спалить ему бороду!
В зале поднялся сильный шум и беготня, но, когда через несколько минут все успокоилось, кухарка исчезла.
— Позвать следующего свидетеля! — приказал король.
Наблюдая за белым кроликом, просматривавшим список свидетелей, Аня очень интересовалась узнать, кто будет следующим. Но представьте себе ее изумление, когда белый кролик пискливо крикнул «Аня!»
— Здесь! — ответила Аня, совсем позабыв, что она за последний час сильно выросла. Она поспешно вскочила и нечаянно опрокинула скамью с присяжными заседателями, которые кувырком свалились на головы сидевшего внизу общества. Они лежали на полу совсем беспомощные и напоминали Ане золотых рыбок, банку с которыми Аня на прошлой неделе нечаянно опрокинула.
— Ах, извините, извините, — вскричала в смущении Аня и, поспешно подняв заседателей, усадила их на прежнее место.
Через несколько минут заседатели опомнились от страха и собрали свои доски и грифеля.
— Что ты знаешь по этому делу? — спросил король Аню.
— Ничего!
— Совсем ничего?
— Совсем ничего!
— Это очень важно! — сказал король заседателям, которые хотели тотчас записать это.
— Ваше величество хотели сказать: «совсем неважно», — прервал кролик.
— Да, да, неважно! — сказал король и стал тихим голосом повторять: «важно-неважно, неважно-важно».
Некоторые заседатели написали «важно», а другие «неважно».
— Тише! Слушайте! — вдруг крикнул король, что-то усердно записывавший в свою записную книжку. — Сорок вторая статья закона гласит: «все лица, которея вышиною больше версты, должны удалиться отсюда».
Все взгляды обратились на Аню.
— Я ниже версты, — сказала она.
— Нет, ты больше версты! — возразил король.
— Ты выше двух верст! — сказала королева.
— Я не уйду! — возразила Аня, — вы сейчас выдумали этот закон.
— Господа заседатели, как вы решили? — спросил король.
— Есть еще доказательство, ваше величество; сейчас нашли это письмо! — сказал поспешно кролик.
— Что там написано? — спросила королева.
— Я еще не вскрыл его.
— Кому оно адресовано? — спросил один из заседателей.
— Оно без адреса, — ответил кролик и вскрыл письмо.
— Чей почерк? Не валета ли? — спросил один из заседателей.
— Нет, но он, кажется, подделан, — заметил король.
— Не я писал это письмо, ваше величество; оно даже без подписи! — заявил валет.
— Тем хуже для тебя, что ты его не подписал, — заметил король. — У тебя, верно, был злой умысел, что ты не подписал письмо; честные люди всегда, подписываются под своими письмами.
Со всех сторон послышались крики одобрения, — это было первое разумное мнение, высказанное королем в этот день.
— Это доказывает, что он виноват! — заметила королева.
— Совсем нет! — возразила Аня. Ведь вы даже не знаете, что написано в письме.
— Прочти его нам! — приказал кролику король.
— С какого места прикажете начать, ваше величество? — спросил кролик, одевая очки.
— Прочти с начала до конца.
Кролик чихнул два раза и начал читать.
«Голоден... раз, два, три... они уж тут... не плаваю... никто не знал...»
— Это очень важное доказательство! — сказал король, потирая руки, — пусть заседатели...
— Если кто-нибудь из вас сумеет объяснить это, — сказала Аня, — тот получит от меня яблоко. В нем нет ни капельки смысла!
За последние две минуты Аня выросла настолько, что даже не побоялась спорить с королем.
Все присяжные записали на своих досках: «она не находит ни капельки смысла».
— А все-таки, — сказал король, расправляя письмо, — мне кажется, что в нем ест смысл: «Голоден», значит он был голоден и ел ватрушки. Потом, раз, два, три — означает, что он съел три ватрушки; потом «они уж тут», означает, что все остальные здесь; потом «не плаваю»... Ты умеешь плавать? — спросил король валета.
Валет грустно покачал головой.
— Ну вот, еще одно доказательство, — сказал король, — «никто не знал», ну да, никто не знал, кто съел ватрушки! — торжествующе закончил король. — Теперь заседатели должны высказать свое суждение.
— Нет, нет! — прервала королева. — Сначала приговор, а потом мнение заседателей.
— Это глупо и бессмысленно! — воскликнула Аня. Сначала надо выслушать мнение присяжных, а потом уж произносить приговор.
— Молчи! — крикнула королева, покраснев от злости.
— Не буду молчать! — ответила Аня.
— Отрубить ей голову! — закричала королева.
Но никто не тронулся с места.
— Кричите сколько угодно! — сказала Аня.
Вас никто не боится!.. Ведь вы только ничтожная карта!
При этих словах вся колода вдруг взлетела вверх и посыпалась на Аню.
Аня вскрикнула и стала отмахиваться от карт... и только теперь заметила, что находится на берегу ручья, а голова ее покоится на коленях сестры, которая снимает с ее лица несколько сухих листьев, упавших с дерева.
— Наконец-то ты проснулась, Анечка! — сказала сестра. — Ты долго спала!
— Ах, Оля, какой я странный сон видела! — и Аня рассказала сестре, какие удивительные приключения она пережила во сне.
— Да, это был странный сон! — сказала Оля, целуя сестру. — Но теперь беги скорее ужинать, тебя мама ждет.
Аня поспешно побежала к дому, продолжая вспоминать о чудесном сне, а сестра ее осталась на берегу и, глядя на заходящее солнце, задумалась о своей маленькой сестрице и удивительных приключениях, пережитых ею во сне.